Танит Ли - Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев

— Я сохраню вашу бумагу в надежном месте, сэр, — сказал Гамлет. — Когда битва окончится — надеюсь, что мы оба останемся целы, — мы вместе изучим и ее и этот сундук.

— Да, — поддержал его Том. — Знаете, все эти события совершенно выбили меня из колеи.

Гамлет рассмеялся.

— Том, вы частенько выбиваетесь из колеи. — И опять обернулся к Феликсу: — Однако мне очень жаль, что между вами и вашей женой пролегла трещина. Я правильно выражаюсь?

В синих глазах Феликса мелькнула боль.

— Трещина? Да, и навеки. Моя жена погибла.

— Ох, разрази меня гром… Но ведь… ведь…

— Ее корабль утонул. Вместе со всеми, кто на нем был.

— Вы это точно знаете?

— Да.

— Я спрашиваю потому, что до меня дошли слухи, будто ваша жена здесь, у Трей-Фалько. Кто же мне это говорил?..

Феликс почти не слушал Гамлета. С той минуты, как в грохоте шторма он услышал весть о крушении «Незваного», он ни на миг не сомневался в том, что потерял Артию навсегда. Ему и раньше не раз доводилось терять близких людей. Видимо, такая уж его судьба. Вечное одиночество

— Том, будьте добры, принесите нам список всех судов, какие входят во флотилию. Патрульных, вспомогательных — всех до единого.

— Есть, адмирал. — Том вышел, на его круглом румяном лице мелькнула радость оттого, что он уберется подальше от этого Феликса с его страданиями.

Гамлет сказал:

— Если «Незваный гость» здесь, Том выяснит и сообщит нам. Это корабль каперский, и его вполне могли привлечь для участия в битве.

— Спасибо, — отозвался Феликс.

Он чувствовал, что ему помогают только из вежливости, и не хотел радоваться. И, как выяснилось, правильно делал. Через десять минут мистер Здоровяк вернулся с длинным списком и зачитал названия доблестных ангелийских кораблей, больших и малых: «Титан», «Непобедимый», «Вверх тормашками», «Тигрица», «Удар», «НЕБЕПС», «Быстрый», «Чудак», «Верный», «Злой», и так далее, и тому подобное… «Тьфу ты черт», «Вот это пчелка!», «Храбрец»… «Свершилось», «На кого смотришь», «Гора»… «Сияющий», «Лилия Апчхи»…

— Бедный малый. Смотрите, Гамлет, он уснул. Устал до изнеможения, бедолага. А «Незваного гостя» в этом списке нет. Я проверил еще до того, как вернулся. Перед битвой много слухов ходило. Будь среди наших Артия Стреллби — знаменитая Пиратика, — моряки бы про нее друг другу все уши прожужжали.

Гамлет Элленсан встал и посмотрел на Феликса.

— Давайте найдем ему место и уложим спать. А наутро я попрошу его об одной услуге.

— О какой?

— Феликс Феникс — один из лучших художников Ангелии. Другого такого нам не найти. Если он рискнет подняться на боевой марс, мы закрепим его там. Никто лучше него не нарисует план расположения кораблей и схему битвы.

Том с сомнением покачал головой. Феликс?..

Но от их голосов Феликс вдруг проснулся и тихо заговорил.

— Я это сделаю. А почему бы и нет? Я не раз видел, как люди лазают по снастям — А сам подумал: «А если я упаду? Ну и пусть. Моя жизнь теперь гроша ломаного не стоит».

Том произнес с натянутым добродушием:

— Одолеем всех врагов, да, сэр?

— Когда мы выиграем битву, — сказал Гамлет, — вы, мистер Феникс, сможете узреть глазами очевидца и запечатлеть на бумаге самую славную победу ангелийцев за последние двести лет. Ваше имя будет прославлено в веках.

«Это не мое имя, — подумал Феликс. — Я должен носить имя отца — Миротворец».

Но Гамлет Элленсан не сводил с него торжественного взгляда и не переставал вежливо улыбаться, а Том Здоровяк, видимо, испытывал гордость за всё и всех. Они расстались. После этого Феликс долго лежал под палубой. До него доносился топот десятков ног, скрип пушечных лафетов — пушкари поднимали на блоках огненные жерла. Трещали и скрипели доски на всех трех палубах. Звуки моря, корабельная жизнь — теперь это всё, что он знает. Всё, что у него осталось.

Глэд Катберт долго стоял, перегнувшись через поручень «Лилии Апчхи», и смотрел вдаль, на остров, возле которого отдыхали на якорях громадные военные корабли. Вот и опять ему довелось увидеть самую странную картину на свете. Среди прочих судов на рейде грациозно лавировал призрачный корабль Мэри Ад.

Но глаза Катберту слепили яркие фонари, горизонт заслоняли бесчисленные мачты и реи, паруса и тени, и он не мог сказать наверняка, не померещилось ли ему это.

Остальные ничего не заметили.