Артем Тихомиров - Страшила

– Как думаешь, почему гремлины не поселились в Таилак Тариасс?

Фея сморщила прелестное личико.

– Фу! Понятия не имею! Еще не хватало! Здесь до сих пор витает их запах. Представляю, что было бы… Эти твари испоганят все. Такие уж есть… Ну так что скажешь, огр?

– Скажу, что останусь здесь. Солнце низко. Пока доберусь до башни, начнет темнеть, а в подмогу мне нужен свет – как можно больше света… Известно, что Древнее Зло и его порождения его очень не любят. В темноте лучше не рисковать…

– Слушай, а огры – не порождения тьмы? – спросила фея.

– Это как посмотреть. Главное, не верь сказкам и дурацким легендам, которые сочиняют типы с чересчур буйной фантазией. Злой человек считается порождением тьмы? Или злой фей, фея?

– Наверное, нет.

– Ну так и огры. Один такой, другой такой… Тьма и Свет здесь не причем.

– А человеческое мясо огры едят?

– Нет.

– А в сказках…

– А фею можно оживить хлопками в ладоши?

– Не думаю…

– Вот именно – не верь сказкам, фея. Кругом полно всякой жратвы. Для чего бросаться на людей, у большей части которых не будет мясца даже на второй укус?

– Верно. Насчет пожрать ты, как видно, горазд.

– А то, – ухмыльнулся огр. – Кстати, насчет жратвы и всего остального… Мне бы не мешало местечко для ночлега. И приготовить ужин надо. Ты, небось, тоже… Не мешало бы, словом, подкрепиться.

– Если гремлины не забрали еду, а я подозреваю, выгребли все, я принесу что-нибудь. Полетели, покажу место, где ты, пожалуй, мог бы переночевать.

– Ну, если что, у меня найдется перекусить. Только костер развести.

– Из-за тебя у меня в животе забурчало, громила!

На ночь огр устроился в самом большом дупле в основании одного из дубов. Раньше здесь был склад, но после нашествия слуг Зеленой Ведьмы внутри не осталось ни крошки съестного. Зато появилась масса свободного места. Браги влез внутрь и долго ворочался, прислушиваясь к шуму дождя снаружи. Вода, бьющая по листьям, прогоняла сон. Лошади стояли под специально сооруженным навесом из листьев. Рыцарь слышал, как битюг и вьючная кобыла переминаются с копыта на копыто и фыркают.

– Браги…

– А? – Провалившись в неглубокий сон, огр проснулся. От резкого движения треснулся головой.

Приоткрыв дверь кладовой, внутрь проскользнула Тук-Тук. В ее руке был светильник в виде цветка, в котором горел золотисто-зеленый огонек.

– Ты чего? – спросил огр, почесывая голову. С трудом сел.

– Я… Мне холодно… – сказала фея, закрывая за собой дверь.

– Холодно…

– Ну да.

Тук-Тук куталась в одеяло, которое отыскала в своем доме. Пока добиралась сюда, вся промокла. Голубые волосы торчали в беспорядке.

– Ну… хочешь устроиться здесь?

– Если ты не против…

– Э… Ну, кажется, вот тут найдется местечко. – Огр указал в угол. Пол кладовой он застелил толстым шерстяным одеялом и укрывался накидкой.

– Я не хочу спать в пустом доме, – сказала Тук-Тук, дрожа. – Так что… А ты очень ворочаешься во сне? А то если что, от меня мокрое место останется.

– Постараюсь не ворочаться.

– Ладно.

Фея устроилась в углу, легла на бок, свернулась калачиком. Светильник начал гаснуть. Огр почесал репу, думая, что надо что-то сказать, но ничего на ум не пришло. Затем начал устраиваться сам. Делом это оказалось нелегким, и рыцарю пришлось попыхтеть.

Светильник погас.

– Браги?

– М?

– Расскажи мне сказку.

– Чего-о?

– Маленькую сказочку… Такусенькую…

– Я тебе нянька, что ли?

– Фу! Противное чудовище…

– Лучше быть противным чудовищем, чем нянькой.

– Ну и ладно.

– Да спи ты. Мне вставать ни свет ни заря!

– Бе-бе-бе…

Фея долго ерзала у него под боком. Браги лежал, отвернувшись и словно окаменев, пока у него не затекла спина. Наконец, Тук-Тук затихла. Огр подождал.

А потом провалился в глубокий сон.

Во сне он видел себя идущим по берегу большого озера, прозрачного чуть не до самого дна.

Спокойную гладь воды рассекали белоснежные лебеди. Далекие горы спали, закутанные в облачные накидки.

Вдохнуть полной грудью, сделать широкий шаг, раскинуть руки…

Браги радовался солнцу. Телом овладела небывалая легкость.

Кто-то окликнул его. Огр обернулся, хотя вовсе не был уверен, что обращались к именно нему. С этого момента в нем поселилось чувство раздвоенности, нечто мучительно-неопределенное, тянущее за собой более четкое и ясное ощущение.

Страх.

Браги огляделся, ни никого не увидел. На берегу озера он стоял в одиночестве, не понимая, что здесь делает, что это за место и… кто он сам…