Артем Тихомиров: Свиньи во тьме

Политика – головная боль для солдата. Мне не надо забираться так глубоко.

Я решил начать с чистого листа.

Может статься, что Чмока пришили только из-за того, что он свин, безо всяких политических намеков. Среди приезжих найдутся и волки, и псы. Кое-кого из них допрашивали. Результаты не впечатлили: эти зубоскалы оказались простыми торговцами. Наши кабаны нагнали на них такого ужаса, что вряд ли кто-то из них стал бы запираться.

В общем, пока у меня не было ничего стоящего.

«Пегги Сью» стояла в районе, который принято считать «иностранным». По традиции, ему дали название: Варево. Не слишком изобретательно, но, пожалуй, точно по сути. Здесь повсюду кабачки, гостиницы и таверны, лавки и магазины. Здесь ведется бойкая торговля. Здесь встречаются и обделывают свои делишки все Разумные – от мышей до лосей. Лишь бы кому-то было что предложить.

Мир и спокойствие обеспечивала рота жаб-наемников, которые квартировались рядом с «иностранным» районом и патрулировали его днем и ночью. Такие меры были излишними. За исключением того, что пришили Чмока, преступлений здесь не совершалось лет пятнадцать. Можно себе представить, каков был резонанс. Местные справедливо опасались мести со стороны Бригады.

Хмм… Мести.

Показалось наше любимое заведение. Подозреваю, что когда-то хозяин «Пегги» приспособил свой кабачок специально для нас. Может, и название изменил, чтобы нам больше нравилось. На вывеске красовалась симпатичная розовощека хрюшка с двумя кувшинами пива на подносе.

Кстати о хрюшках. Вот в чем был реальный недостаток Похлебки. Свиней женского пола здесь раз два и обчелся. К тому же все они – жены, сестры, дочери и племянницы местной похлебкинской свиной диаспоры. Никто из наших ребят не рискует по-настоящему распускать руки. Так – разговорчики по случаю, перемигивания и страдальческо-романтическое повизгивание. Традиции мы чтим свято. Местные свиньи – уважаемые торговые семейства. Черный строго-настрого запрещает нам крутишь шашни с молодыми хрюшками, если нет серьезных намерений. Бригада не может потерять таких хороших союзников.

Дубовая улица была спокойной. Почти пустой. К вечеру она забурлит.

Я огляделся. Нехорошая привычка для такого мирного местечка.

За мной никто не наблюдал. Малышня, чьи уши торчали из ближайшей подворотни, тащилась за мной от самой «Высшей сферы». Молодым кроликам и зайцам наш вид внушает трепет.

На столбе возле кабачка пришпилено одно из наших объявлений.

Двести пистолей, подумал я. И никто не польстился. Значит, и правда, свидетелей не было.

Если мое расследование провалится, придется поднять цену. Утроба, наш казначей, волком взвоет, когда узнает.

Строение, в котором помещался кабачок, не вписывалось в традиционную архитектуру Похлебки с ее желтыми тыквообразными домиками и благоустроенными норами. Кабачок придерживался более простых линий. Беленая, обшитая черными балками коробка с покатой крышей. В нее входишь в полный рост, не сгибаясь, как приходится делать, нанося визиты туземцам.

На двери висит вербовочный плакат: произведение искусства, намалеванное Кривым, нашим славным картографом и художником. С плаката на тебя взирала зверская кабанья рожа в каске с рогами. «Если ты настоящий свин, записывайся в Бригаду!» Впечатляет. Кривой настоящий талант.

В ввалился в кабачок, встал, подбоченясь, повел пятаком. Стрельнул глазками по сторонам.

В угловой нише, как всегда пиликал оркестрик, состоящий из енота, барсука и крысеныша. Банджо, флейта и скрипочка. Наяривали что-то бодренькое, но никто не танцевал. За столиками посетителей раз-два и обчелся. Наших – никого. Полтинник и все прочие еще не сподобились осчастливить кабачок своими присуствием.

Под потолками – лампы, горящие золотистым светом. Камин пылает, отчего здесь еще жарче, чем всегда. Но для свиней тепло – радость. Чем мне здесь нравится, так это атмосферой. Очень похоже на дом, каким я покинул его десять лет назад, отправляясь в странствия. Появляясь в «Пегги Сью», я частенько испытываю ностальгию.

Я мог выбирать, где пристроиться. Конечно, возле окна, выходящего на улицу. Отсюда можно следить за тем, что происходит снаружи.

Опустив свой могучий зад на дубовый табурет, я по-хозяйски бросил шляпу, пистолет и меч на край стола и потребовал пива. Официантами у хозяина-кролика были зайцы. Деревенщина, но шустрая, иной раз на лету схватывает.

Знакомый мне зайчишка подпрыгнул к столику. С полотенчиком, переброшенным через лапку. Какая прелесть! Я крякнул и заказал квашеной капусты с луком, чеснока и пива жбан. Брюхо требует, к тому же мне думается на сытый желудок лучше, чем на голодный.