Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно (пер. М. Каменкович, С. Степанов)

– Смотрите! Опять огоньки! Их стало еще больше!

Все мгновенно вскочили. В самом деле, немного в стороне опять замелькали огоньки, и оттуда ясно слышались веселые голоса и смех. Крадучись, гномы снова направились на свет – цепочкой, положив руку на плечо впереди идущего. Когда они подошли ближе, Торин объявил:

– Никому вперед не выходить! Все остаются в укрытии! Первым пойдет господин Бэггинс и поговорит с ними. Его они не испугаются. – («А я их?»– подумал Бильбо.) – Ну и, во всяком случае, надеюсь, они не сделают ему ничего плохого!

Подойдя почти вплотную к кругу огней, гномы неожиданно вытолкнули Бильбо вперед, и хоббит, не успев надеть кольцо, вылетел на свет к ярко пылавшему костру. Естественно, ни к чему хорошему это не привело. Все огни снова погасли, и наступила полная темнота.

И в прошлый-то раз им с большим трудом удалось собраться вместе, а теперь дело обернулось еще хуже. Гномам никак не удавалось отыскать хоббита! Сколько они ни пересчитывались, все время получалось тринадцать. Они аукали и кричали:

– Бильбо! Господин Бэггинс! Ау! Хоббит, чтоб тебя! Эй! Чтоб ты лопнул, паршивец! Где же ты?! – и все такое прочее, но безуспешно – хоббит не отвечал.

Они потеряли уже всякую надежду, когда Дори по чистой случайности споткнулся об него. В темноте Дори подумал, что это бревно, но оказалось, что он ошибся, – это был свернувшийся калачиком хоббит, который крепко спал. Пришлось долго трясти его, прежде чем Бильбо проснулся и недовольно заворчал:

– Я такой славный сон видел! Мне снился обед! И такой знатный…

– Силы небесные! Еще один Бомбур выискался! – завозмущались гномы. – Хватит с нас этих снов! Пообедав во сне, сыт не будешь!

– Ничего лучшего мне пока не предлагают, – пробормотал хоббит, вновь укладываясь на землю с явным намерением во что бы то ни стало досмотреть свой сон.

Однако на этом приключения с лесными огнями не закончились. Перевалило уже, наверное, за полночь, когда стоявший в карауле Кили вновь разбудил гномов:

– Смотрите! Неподалеку отсюда целое море света! Можно подумать, там горят тысячи факелов и целые сотни костров! Как вспыхут! Наверное, волшебство какое-то! Слышите пение и звуки арфы?[*]

Гномы полежали, прислушиваясь, но вскоре, не в силах бороться с искушением, решили встать и снова попытать счастья. Они вновь пошли на огонь; однако на этот раз случилось уже настоящее несчастье. Им открылась картина пира еще более великолепного, чем раньше: пиршество возглавлял золотоволосый лесной король в лиственном венце – точь-в-точь как во сне у Бомбура! Эльфы передавали по кругу кубки, играли на арфах и пели. В их сияющие волосы были вплетены цветы, на воротниках и в пряжках ремней сверкали драгоценные камни; лица эльфов, равно как и песни, были радостны и беззаботны, а голоса звучали звонко и прекрасно… Не долго думая Торин выступил вперед.

Песня оборвалась на полуслове. Наступила мертвая тишина[*]. Все огни мгновенно погасли. От костров повалил черный дым. Пепел и зола запорошили гномам глаза, и лес вновь огласился криками и ауканьем.

Бильбо обнаружил, что беспорядочно бегает по кругу и истошно вопит:

– Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Бофур, Двалин, Балин, Торин Дубощи-и-ит!

Примерно тем же самым занимались и все вышепоименованные его спутники (с той только разницей, что иногда кто-нибудь выкрикивал и «Бильбо!»). Однако крики гномов удалялись и становились все глуше; немного погодя хоббиту показалось, что гномы рке не зовут никого конкретно, а просто зовут на помощь, но уже где-то в стороне. Вскоре их стало совсем не слышно – Бильбо остался один в кромешном мраке и в полном одиночестве.

Это была одна из самых ужасных минут в его жизни. Тем не менее у хоббита хватило ума и присутствия духа сообразить, что до утра, пока не рассветет хоть чуточку, предпринимать что-ли6о совершенно бессмысленно, и столь же бессмысленно тратить силы на блуждание во тьме без всякой надежды восстановить их, мало-мальски позавтракав. Поэтому хоббит сел, прислонился спиной к дереву и стал вспоминать (разумеется, не в последний раз!) свою уютную хоббичью нору, оставленную далеко-далеко отсюда, и все ее замечательные кладовочки, битком набитые съестными припасами. Он настолько глубоко погрузился в мечты о яичнице с ветчиной и гренках с маслом, что не сразу почувствовал чье-то прикосновение. На его левую руку легла какая-то липкая толстая веревка, а когда он попытался пошевелиться, оказалось, что ноги его уже связаны точно такой же веревкой, так что, едва вскочив на ноги, он вновь повалился на землю.