Анна Кувайкова - Танец для демона. Эпизод I

Дрогнувшей рукой я касаюсь кривоватых рун, складывающихся в имя моей матери. Другая рука зарывается в плотную землю могилы, в ладонь вонзаются осколки камней, вызывая в моей груди очередной болезненный всхлип. Болит не тело, нет.

Боль потери сильнее её. Слёзы катятся по щекам, сердце судорожно ударяется в последний раз и перестаёт биться совсем, и в груди разливается жгучая, свинцовая боль…

Мама… Мама… Моя мама!

Не могу… Я не могу в это поверить, не хочу! Только не она! Она ведь сильная, смелая, ловкая, одна из самых умных женщин империи, одна из лучших жриц! Она не могла вот так просто умереть, она не могла сдаться, она не могла покинуть этот мир, она не могла бросить меня! Не могла!

Но разум предательски нашёптывает, что всё это правда. Она мертва. Моя мать, одна из величайших подданных темноэльфийского Владыки, первая красавица при дворе, умелый маг и политик, одна из лучших преподавателей Академии, жрица, сильная, несгибаемая, опытная и талантливая. Которая знала многое, которую знали все, которая могла постоять за себя, которая не просила о помощи и никогда в ней не нуждалась…

Которая любила меня больше жизни, была моей поддержкой и опорой, моим единственным близким человеком, моей родной душой, моей каплей крови, моим смыслом и моей семьёй…

Её. Больше. Нет.

И она сейчас гниёт под слоем земли и глины, прямо подо мной. Безмолвная, бездыханная, окоченевшая, завершившая свой жизненный путь, так толком его и не начав.

Ногти впились в мраморную плиту, высекая искры, откалывая мелкую крошку, а с губ снова сорвался полувсхлип-полувскрик.

Я верила и не верила одновременно. Разум осознавал всё до конца, но душа металась, разрываемая болью потери. Все мысли ушли, кровавая пелена боли и слёз застилала глаза. Я уже не видела, не слышала, не чувствовала, не осознавала… где я, что я, с кем, кто за моей спиной, да и есть ли там кто-то вообще.

Слёзы лились градом, я хрипела, не в силах справиться с навалившимся на меня горем. Не могла, да и не пыталась. Всё, что я любила, что ценила, ради чего жила и существовала, — всё это оказалось вмиг разрушенным, навсегда погребённым на кладбище девятого полигона.

Я думала, что она выжила. Уцелела в той бойне, пришла в себя уже после, убежала, поправилась и теперь скрывается, чтобы рано или поздно вернуться и забрать меня…

Я смутно помню ту ночь, но отчётливо помню её слова, помню меч, пронзивший её грудь, помню дикий смех её убийцы, помню собственное отчаяние и боль. Но я надеялась, а как оказалось — лишь тешила себя напрасными иллюзиями.

Мама… Как же я буду без тебя?

Я ведь всё это время верила в лучшее. Терзалась сомнениями, не решалась спросить, отчаянно боясь услышать горькую, болезненную правду. Молчала и продолжала жить дальше, в самой глубине своей души лелея и согревая огонёк надежды, дающий мне силы жить дальше. Верила, что мама жива, грезила наяву встретиться однажды, вновь обнять её, услышать её смех, почувствовать её запах. Понять, что она всё ещё со мной, здесь, рядом, живая, родная, любимая…

Трусливая попытка уйти от реальности разбилась о холод и бездушие могильной плиты. Боль перемешалась с отчаянием и слезами, кровью израненной души. Непереносимый ураган чувств поднимался внутри, грозясь неконтролируемым потоком магии выплеснуться наружу, уничтожая всё на своём пути, но…

Во мне не было магии. Ни капли. Всё безжалостно забрала Тьма, как Геката, не раздумывая, забрала душу моего единственного родного человека.

Неконтролируемая злоба и отчаяние выплеснулись наружу последней вспышкой, вминая в твёрдый камень перекрещенные парные сан. Застрявшие в мраморе наполовину, они теперь навсегда останутся со своей истинной владелицей, выпуклым рисунком над именем, давая понять, кто на самом деле похоронен на девятом полигоне Академии некромантии.

Я не знаю, сколько просидела так, опустив голову, баюкая боль, тщетно пытаясь затянуть образовавшуюся рваную рану в своей душе. Мне было всё равно, что происходит вокруг, жива ли я сама и что будет со мной дальше. Наверное, появись в этот момент мой самый страшный враг, я даже не заметила бы, встретив его разве что горькой улыбкой…

И лишь тёплый ветер, коснувшийся моего лица в невесомой ласке, заставил очнуться от кошмарного сна наяву, с трудом поднять заплаканное лицо и опухшие глаза, едва различающие силуэты вокруг. На миг мне показалось в касании ветра ласковое прикосновение ладони моей матери, а в пении птиц послышался её голос…