Лиза Смедман: Угасание

По мере того, как лежащий внизу лес темнел, ее глаза начинали перестраиваться на ночное видение. Она замечала птиц, перепархивающих среди ветвей, слышала шелест множества крыльев — это птичья стая летела среди деревьев к скале. Она слыхала, что существа, обитающие на поверхности земли, придерживаются цикла «день-ночь», и ее поражало, что магическое освещение Чед Насада и знаменитая колонна Нарбондель в Мензоберранзане — использовавшиеся для обозначения прихода «дня» и «ночи» — это, должно быть, наследие далеких времен, когда дроу еще жили наверху. Может, когда Дом Джэлр вернулся на Поверхность, отрекшись от веры в Ллос, он тоже следовал зову, который остальные дроу просто еще не услышали?

Птичья стая приближалась, наполняя лес прямо под скалой странными свистящими криками. Одна из птиц взмыла над верхушками деревьев, хлопая крыльями с такой скоростью, что их очертания расплывались в воздухе. Лишь когда существо оказалось на расстоянии нескольких шагов от нее, Халисстра разглядела, что это на самом деле за «птичка». Покрытое шерстью тело, восемь ног, длинный заостренный хоботок, — Халисстра не представляла, что то существо, кому все это принадлежит, может угрожать ей даже на поверхности. Особенно учитывая, что на нее стрелой неслась не одна такая тварь, а множество — целая стая.

— Спаси меня Ллос, — прошептала Халисстра. — Стирги.

Они были уже слишком близко, чтобы стрелять из арбалета. Выхватив длинный меч Сейилл, Халисстра напряглась, готовясь встретить опасность. Она со всей беспощадностью понимала, что ее кольчуга здесь не поможет; тонкие, как иглы, носы стиргов пролезут между звеньями.

Когда первый стирг устремился в атаку, Халисстра взмахнула мечом. Она почувствовала неудобство — клинок был тяжелее того, к которому она привыкла. И все же ее удар достиг цели, разрубив стирга надвое.

Потом на нее налетело с полдюжины тварей разом.

Несколько отчаянных мгновений Халисстра отбивалась, убив еще пару мечом и раздробив третьему хоботок ударом маленького стального щита, который носила на левой руке.

Стирг ужалил ее, и она почувствовала жгучую боль в правом плече. Мгновением позже другой вонзил жало ей в левую ногу, сзади, прямо под коленкой. От сильного удара Халисстра пошатнулась. Лишь отчаянно нырнув вбок, она сумела увернуться от жала, нацеленного ей в шею. Развернувшись, она рубанула его мечом в тот миг, как оно пролетало мимо.

Пока к ней устремлялись очередные твари — добрых две дюжины, — Халисстра дотянулась прикрытой щитом рукой и ухватила стирга, впившегося ей в колено. Она сжала пальцы — и услышала приятный хлопок, с которым лопнуло раздувшееся тело существа. Выдернув его хоботок из своей ноги, жрица Меларн отшвырнула раздавленную тварь, едва заметив, что ее перчатка пропиталась брызнувшей кровью. Тем временем стирг, впившийся ей в плечо, продолжал сосать кровь.

Стая налетела разом, и еще четыре стирга впились в ее плоть. Один глубоко вонзил хоботок в левую руку, два — в правую ногу и четвертый — в плечо, не считая того, который уже жадно присосался к ней. Халисстра убила еще двоих мечом, который, когда воздух попадал в отверстия в его рукояти, гудел ровно и негармонично, как расстроенная флейта. Халисстру, быстро теряющую силы по мере того, как стирги высасывали из нее кровь, вдруг затрясло, она поняла, что запросто может умереть здесь. Ллос больше не заботилась о ней, не даровала священной магии, необходимой, чтобы прогнать мерзких тварей. Для единственного заклинания — песни, которая могла бы подействовать на столько существ сразу, — требовался музыкальный инструмент, как средоточие магии, а Халисстра едва ли смогла бы одновременно перебирать струны лиры и сражаться.

И тут до нее кое-что дошло. Возможно, есть другой инструмент, который она могла бы использовать, и он под рукой…

Отказавшись от попытки драться со стиргами — их было слишком много, — Халисстра перевернула меч Сейилл и поднесла его эфес к губам. Закрыв глаза, она подула в рукоять, зажав пальцами отверстия, чтобы воздух выходил через одно-единственное. Хоть она и повалилась на колени, ослабев от потери крови, но чувствовала, как магия из ее уст вливается в рукоять меча и могучим потоком вырывается наружу. В ушах ее зазвенело, потом их как будто заложило, когда в воздухе задрожала единая нота — сладостная, высокая и невероятно громкая. Стирги вокруг нее посыпались вниз, сраженные магическим звуком. Те, что впились в ее тело, обмякли, повисели еще мгновение, потом медленно выскользнули из ее плоти и с мягкими шлепками попадали к ее ногам.