Лиза Смедман - Угасание

Линь сжался, когда руки мага уцепились за него. Внутри его было что-то мягкое и жидкое — и теплое. Мгновением позже, когда линь вдруг запульсировал, Фарон понял, что это не веревка, а кишка. Маг скривил губы, надеясь, что линь не порвется. Фарону вовсе не улыбалось оказаться забрызганным его содержимым.

Он уперся одной ногой в основание мачты, другой — в накренившуюся палубу и глянул вверх. Джеггред и Квентл остановили свое падение в паре шагов над ним. Дреглот уцепился за мачту и крепко обхватил ее боевыми руками. Застывший, словно статуя, со вздувшимися мускулами, он легко выдерживал натиск ветра, трепавшего его гриву. Квентл прилипла к его спине, поддерживаемая меньшими руками дреглота.

Квентл смотрела вниз, на Фарона, ее волосы извивались на ветру, подобно отчаянно мечущимся змеям ее плетки. Она кричала что-то, мотая головой в сторону демона, что парил в самом сердце бури, далеко от мачты, за которую они все цеплялись.

Фарон понятия не имел, о чем говорит Квентл, впрочем, он и сам понимал, что нужно спешить.

Надежно упершись ногами, он выпустил из левой руки линь и полез в карман за прутиком, при помощи которого много дней назад собрал паутину. Указав им на палубу, маг произнес заклинание.

Из прутика в сторону палубы вылетело множество нитей. Некоторые снесло завывающим ветром, но большая часть прилипла накрепко. Они образовали на белой, как кость, палубе клейкое пятно — пятно паутины, становившееся все толще, по мере того, как все новые нити слетали с конца прутика. К тому моменту, как заклинание было закончено, паутина стала уже с полшага толщиной, и овальное пятно сделалось похожим на кокон.

Отбросив прутик, тут же подхваченный ветром, Фарон выудил из кармана кусочек битума и сунул его в рот. Он проглотил вязкую массу, слегка поперхнувшись, поскольку паучьи шерстинки, добавленные в битум, царапали горло, потом изогнул пальцы на манер паучьих ног и легонько забарабанил ими по груди. Кончики пальцев мгновенно сделались липкими — настолько, что мокрый пивафви потянулся за рукой, когда он убрал ее.

Осторожно, продолжая держаться за линь, Фарон передвинул ногу от мачты и почувствовал, что его ботинок прилип к палубе. Тогда, медленно, придерживаясь за кренящуюся палубу одной рукой, он направился к кокону паутины.

Фарон не мог распрямиться: корабль клонился под острым углом, бешено кружась в водовороте, полкорпуса его ушло под воду, а другая половина торчала над волнами, а мачты были нацелены точно на центр урагана. Палуба дрожала под ногами Фарона, точно живая, а корабль все кружил и кружил, и его обшивка стонала, будто хор неумерших. Маг слышал звуки — словно доски палубы прогибались под его тяжестью, но к этим звукам примешивались еще какие-то, их он определить не мог.

Вынужденный стоять под таким углом, что у него заболели колени и лодыжки, Фарон пытался удержать равновесие. Упасть теперь значило погубить все. Тем временем завывания ветра в снастях над головой обрели подобие жуткой гармонии, и хлопанье изодранных парусов напоминало неровный стук сердца.

Фарон открыл мешочек, висящий у него на шее. Фигурка внутри не пострадала, несмотря на то, что ветер ожесточенно трепал кисет, в котором она находилась. Разве что хвост немного погнулся. Цепочка, пожертвованная Вейласом, по-прежнему была надежно обмотана вокруг щиколотки фигурки, и заколка тоже осталась на месте.

Не мешкая, Фарон нагнулся — едва не упав в паутину, когда корабль вздыбился на волне, и удержавшись на ногах лишь в самый последний момент, — и погрузил ноги фигурки в паутину с края кокона, прилепив их к палубе. Потом он осторожно воткнул в палубу застежку. Та вошла в костяную планку легко, словно в кусок размокшего мела.

Фарон начал заклинание. Уставившись на демона, зависшего в вышине над мачтой, он нараспев произносил магические слова, вскинув руки над головой и соединив большие и указательные пальцы таким образом, что получились сцепленные друг с другом кольца. Потом он медленно опустил руки к палубе — и довольно рассмеялся, увидев, что демон тоже начал двигаться вниз, на корабль. Подчиняясь силе заклинания, он скользил все ниже и ниже — мимо верхушки мачты, мимо уцепившихся за нее Квентл и Джеггреда, туда, где стоял Фарон. Демон, по-прежнему извивающийся под ударами ветра, по мере приближения словно становился все больше и ужаснее. Так проявилось действие дьявольской ауры, окружающей его. На самом деле демон был лишь немногим больше самого Фарона, но при этом мускулистым, с похожими на кинжалы когтями на руках и ногах и с могучим хвостом, который, казалось, мог перешибить сталагмит. Морда его напоминала крысиную, а кожа была пятнистая и мертвенно-бледная. Когда демон поравнялся с Фароном, направляемый его руками к фигурке на палубе, маг заметил, что от одного уха у него откушен полукруглый кусок. Рана загноилась, и из гнилого мяса высовывались неподвижные черви — тоже жертвы заклинания, остановившего демона во времени.