Владимир Лосев - Месть Демона

Я не попытался перелезть через забор, это было бы невозможно — слишком высоко, зацепиться не за что, да и проволока разрежет руки. Такая преграда оставит без пальцев, Перо хорошо поработал на этом предприятии, сделав его крепостью.

Я старался идти так, чтобы не оказаться в радиусе действия камер, не хотел, чтобы меня кто-то увидел, обходя завод по длинной дуге, направляясь к рельсам, поблескивающим вдалеке.

Это была небольшая тупиковая железнодорожная ветка, по ней завозили на мясокомбинат уголь и вывозили готовую продукцию.

Я слышал, что новые хозяева готовились перевезти котельную на газ, это бы им дало приличную экономию, а также уменьшение жалоб от жителей пригорода, которым приходилось дышать угольной сажей. К тому же завод увеличивал с каждым годом свою мощность, и ему требовалось все больше пара, и котельная уже давно работала на пределе.

Для того чтобы обеспечить бесперебойную работу котельной, требовался один вагон угля в неделю, а когда шел повышенный расход то два, его привозили в открытых полувагонах по этой тупиковой ветке. Я надеялся, что уголь завезут сегодня, и еще считал, что охрана не будет очень бдительна и не станет проверять, что находится внутри вагона.

Не совсем же он придурки, чтобы лезть внутрь, перепачкаться можно так, что потом не отстираешься. Тем более кому нужна их бдительность поздно вечером, когда людей в округе нет, а на мясокомбинате работает только небольшая по численности смена, в основном женщины, изготавливающие колбасы.

Место, где я планировал забраться в вагон, видеокамеры не просматривали, железнодорожная ветка здесь шла какое-то время по глубокому извивающемуся оврагу.

Уголь завозили вечером или ночью в то время, когда железнодорожные магистрали освобождались от пассажирских поездов и электричек.

Мне требовалось найти место, где бы я смог запрыгнуть в вагон. Такое нашлось только у поворота, здесь тепловоз должен был снизить скорость.

Я спрятался в густых кустах и стал ждать.

Стало холоднее, ветер усилился, а потом стал накрапывать дождь. Я вздохнул. Это всегда было моей самой любимой погодой. Мелкий моросящий дождь, что может быть лучше для долгих прогулок?

Когда шел дождь, и пустели улицы, я надевал старый надежный проверенный дождевик и бродил одинокой тенью по городу, освещаемый только поникшими фонарями.

Светофоры меняли свои цвета лишь для меня, а редкие машины поднимали фонтаны разноцветных брызг, как салют в мою честь.

Но это было в пору моего детства и отрочества, а сейчас все ощущалось не так, футболка и джинсы промокли насквозь, и я чувствовал, как холодная вода бежит по телу, набираясь в кроссовки. Но разве идущий навстречу смерти должен беспокоиться о том, что может простудиться? Кому суждено быть застреленным, тот не задохнется от жара при воспалении легких…

Больше всего мне нравилось в этой погоде настроение. Что-то странное просыпалось во мне. Вселенская грусть — так я это называл. Я шел, погруженный в себя, и через какое-то время переставал замечать все, что меня окружало.

То ли впадал в транс, то ли пропадал на самом деле, открывая дорогу второму своему «я», но часто бывало, что в недоумении обнаруживал себя то на окраине города, то в поле, или в роще. Да, да, в той самой роще, где убили Ольгу…

В ней я себя обнаруживал не раз, она находилась на краю города и от поздней весны до ранней осени служила замечательным местом для встреч влюбленных. Какой-то чудак, не прося ни у кого помощи, еще в давние Советские времена настроил там скамеек, а кое-где даже устроил навесы на случай дождя. Туда любили приходить многие влюбленные, в том числе и пожилые пары, чтобы вспомнить свою давно прошедшую молодость.

Правда, теперь в роще в основном обитают бомжи и наркоманы, они давно вытеснили всех…

Да и влюбленные куда-то исчезли. Как сказал мой сосед дядя Игорь: «Время любви закончилось вместе с советской властью, началось время взаимовыгодного совместного проживания».

Тепловозный гудок вырвал меня из объятий дождя и грустных мыслей, я встряхнулся и приподнялся. Из-за поворота, разрывая вязкую ткань дождливой ночи мощным прожектором, выполз маневровый тепловоз, таща за собой два сиротливо-одиноких вагона.

Он остановился как раз передо мной, раздраженно что-то прогудев в темноту. Повод для недовольства у машиниста, конечно же, был, я предусмотрительно перебросил стрелку в сторону тупика, и теперь чтобы добраться до завода помощнику придется идти под холодный проливной дождь и вернуть ее на нужное место.