Владимир Лосев - Месть Демона

Принимая во внимание что, все мы предпочитаем лучше жить, чем умереть, это предпочтение определяет и наш выбор…

Так нам об этом рассказывает кодекс самураев.

Скверно все, но так случилось. Мамонт расплатился за свою неосмотрительность смертью, и жизнь его прошла бесцельно, но смерть не бесчестит так, как сама жизнь.

Я вздохнул и посмотрел в окно мелькающие кусты и деревья. Даже Бусидо меня не успокоил. Он учит только тому, как умирать.

Воин-это специальность, тебя выучили, взяли на работу, и твоя смерть часть твоей работы. И желательно чтобы умирал ты без рассуждений, не твое дело думать, для этого существует твой князь. Он рожден думающим, а ты умирающим…

Я не воин, потому что думаю, и поэтому уезжаю, покидая свой город, в котором родился и вырос, где похоронены мои родители, и где мне было когда-то хорошо. Вынужден уехать, потому что новые хозяева жизни решили, что я убил кого-то из их близкого окружения, кое-кого из близких слуг…

Мотивы убийства никого не волнуют. Главное, я посмел покуситься на слуг князя, а они находятся выше правосудия.

И князь посчитал, что я должен ответить за этот поступок своей смертью, и я спасаюсь, убегаю в никуда. Так получилось, что и я потерпел фиаско в своих намерениях…

А мои желания были такими простыми: спокойно жить, наслаждаться каждым проходящим днем и ждать смерти…

Я мрачно смотрел за мелькающий за окном пейзаж, думая о том, что уже никогда не вернусь в родной город, что потерял все — квартиру, добрых соседей, приятелей, работу. А приобрел только дорогу, бедствия и испытания…

Только стоит ли все это такой цены?

Был бы я совершенно здоровым человеком, тогда да, возможно у меня появился бы шанс начать все сначала, а так вряд ли что-то получится. Значит, я меняю смерть на нее же только в другом городе, или поселке…

…Думая об ожидающем тебя бесчестии, стремясь к выгоде, ты ошибешься. Подумай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить.

Когда ты потерпел фиаско в своих намерениях и расплачиваешься за свою неосмотрительность смертью, — значит, твоя жизнь проведена бесцельно, но помни, что твоя смерть не роняет твоего достоинства. Смерть не бесчестит…

Я мрачно усмехнулся, вспомнив о бутылке водки, которую купил как раз перед тем, как меня арестовали. Может, не зря потратил на нее деньги? Может, стоит вернуться?

Смерть не бесчестит…

Не знаю, кто убил всех этих людей, но они были достойны смерти. Хоть и не мне судить, но они сделали все для того, чтобы кто-то их убил. Убивал, насиловали, грабили, причиняли боль, несли зло…

Может поэтому я не испытываю внутри себя, когда думаю о них, ничего, кроме брезгливости?

Кто-то из них убил Ольгу — ангела, который сошел на нашу землю, чтобы показать нам самих себя, в зверином извороте, залитых чужой кровью, ощерившихся и неприкаянных.

И они убили ангела, не заметив его святости, потому что давно разуверились во всем…

Они убили и Христа, когда тот хотел им помочь…

Я мрачно посмотрел в окно:

— «Пожалуй, вернусь, несмотря ни на что. Награда одна — чужая смерть. Есть искусство жизни, а есть искусство смерти, разница огромна».

«…Подумай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить…»

Я подумал еще раз… и понял, что никуда не еду. Умру, так умру, смерть не бесчестит. Глупо?

Может быть…

Но даже заяц, если его загнать в угол, становится тигром.

Тигр, тигр… пора на волю. Заодно, посмотрим, насколько живуче мое второе «я».

Я хотел выпустить зверя, живущего во мне. Он разберется во всем, и выживет, убивая врагов. Я верил в него, все, что знал о нем, говорило мне об этом. Если они убивают без жалости, мое второе «я» тоже… Только в отличие от них, оно никогда не испытывает страха. Потому что не боится ни человека, ни государства, никого и ничего. Понятие страх для него не существует, только целесообразность…

Он — воин, исповедующий кодекс, всегда идущий по тропе войны…

Я выскочил на какой-то странной остановке, возможно, загорелся красный свет, и машинист кого-то пропускал. Поезд остановился в чистом поле, дверь мне пришлось открывать самому.

Силы хватило только на то, чтобы едва раздвинуть металлические полотна. Я спрыгнул, точнее, вывалился на путевой щебень, и поезд тронулся.

Это был порыв, везение, смесь всего сразу. От вокзала родного города поезд отъехал всего на десяток километров, если присмотреться, то высотные дома еще можно было увидеть вдали в туманной дымке.