Владимир Лосев - Месть Демона

— Я знаю, где Костя живет, учились с ним вместе. Он так и остался в том же доме, где живут родители, а это довольно далеко от меня.

— Вот-вот, — хмыкнул лейтенант. — А перед тем, как поставить машину, они по городу поколесили, заехали в бар, выпили, закусили.

То есть получается, ты знать, где их искать, не мог, если только за ними не следил кто-то из твоих приятелей. Или Костя, уходя, тебе не рассказал, где поставит на ночь машину. Такое тоже возможно…

— А тебе не приходит в голову, что их всех мог убивать не я? — поинтересовался я — Слишком много сложностей получается. Где бы я ночью искал себе сообщника?

— А кто тогда? — лейтенант показал водителю на еще один поворот. — Все на тебе сходится. В роще, где Шарика убили, тебя

Казнокрад видел, правда, издалека, и не был в этом до конца уверен, но на фотографии тебя опознал. А потом его убили. Кому выгодна его смерть? Тебе!

Филя с тобой пообщался в подвале, его убили. Кому выгодна его смерть? Опять тебе! Эти трое приехали, чтобы тебя в офис отвезти на допрос, и тоже убиты. Кому выгодно? Снова тебе!

Даже озноб по коже идет. Стоит кому-то с тобой пообщаться, как на следующий день его находят мертвым, прямо Голливудский боевик какой-то.

А сообщник мог находиться вместе с тобой в квартире, милицейский наряд квартиру не осматривал. Так?

Я посмотрел в окно, что-то мне совсем грустно стало.

— Что ж вы меня не сажаете, если так уверены в том, что всех убиваю я?

— Мы тебя и посадили, только вот Мамонта к тебе в камеру засунули. И где сейчас Мамонт? — лейтенант мрачно выругался. — В морге! А кто его убил? Ты! А мы тебя отпускаем, потому что Семенов что-то мудрит.

Возможно, он понимает, что я невиновен?

Лейтенант на меня посмотрел как-то дико и очень непонимающе, а потом, отвернувшись, продолжил:

— А мне еще и договариваться с транспортниками, чтобы тебя отправили подальше, а завтра придется объявлять тебя во всероссийский розыск. Разве так делается?

Насчет всесоюзного розыска ты серьезно? — поинтересовался я.

— Почему бы и нет? Семенов у нас не самый главный начальник. Когда будем отчитываться по делу перед замом, тогда все всплывет: и то, что тебя отпустили, и то, что ты в камере Мамонта завалил. Вот и начнем тебя снова искать, и в розыск подадим.

— Так может лучше прямо сейчас? — горько усмехнулся я. — Отвезите меня куда- нибудь в рощу, чтобы до города быстро не добрался, а Болту сообщите, где меня искать. И все будут довольны. Вы на мертвого все убийства спишете, а вам еще за меня денег отвалят… — Ты лучше меня не провоцируй, итак, с трудом сдерживаюсь, очень хочется немного заработать, — пробурчал лейтенант. — Ты же все равно не жилец. Ну, побегаешь немного, все равно же найдем, вот тогда Перо с тобой и разберется.

Если бы я тебя трусом считал, или подлецом, ты у меня уже давно бы в камере сидел, и Семенов ничем бы не помог. Так что благодари бога за то, что мы учились в одной школе, и я тебя хорошо знаю, лучше молчи, не провоцируй…

Я замолк, глядя в окно, как мы кружимся по городу, понемногу приближаясь к месту назначения.

Через пятнадцать минут мы были на вокзале, а еще через полчаса я уже сидел в пригородной электричке, ни на что другое бесплатно меня посадить не смогли.

Или… что думаю более верное, Логинов не хотел меня далеко отпускать, чтобы легче потом было искать. А на этой электричке я мог добраться только до еще одного небольшого городка.

Но, так или иначе, дорога начиналась. Я помахал рукой лейтенанту, поезд тронулся, и город остался у меня за спиной. До первой остановки больше часа, у меня снова появилось время еще немного подумать.

Я приехал в город два дня назад, и уезжаю из него, отсидев ночь в камере по обвинению в убийстве. Самое отвратительное состояло в том, что я и на самом деле убил человека. Правда, «мамонта, человеком трудно назвать, он уже давно перестал различать, что такое хорошо, а что такое плохо, грабил, насиловал и убивал.

Для него страдания и смерть людей были просто бизнесом, и не только для него, для «болта» и всей его команды, да и большей части современного бизнеса. Это сегодняшний мир…

И кто я такой, чтобы судить и выносить приговор? Даже если от «мамонта» никто не видел добра, и люди, даже его близкие и родные, только вздохнут с облегчением, от этого суть дела не меняется. Я его убил…

Конечно, у меня есть слабое оправданье, что это была самозащита, но ведь от этого сама сущность смерти не меняется.

…Почему я должен умирать, когда это невыгодно? Почему я должен платить жизнью за ничто? Это обычные рассуждения себялюбивых людей. Когда надлежит сделать выбор, не позволяй мыслям о выгоде колебать твой ум.