Владимир Лосев: Месть Демона

Он шел за гробом рядом с родственниками, но почему-то казалось, что идет один, и нет никого вокруг.

Даже казалось, что идет в тишине, хотя от истошных воплей Ольгиной матери хотелось закрыть уши, чтобы не так резало сердце.

Роман выглядел задумчивым, немного хмурым — в общем, таким, как всегда, но совсем не казался убитым горем.

Я подошел к нему, когда священник начал махать кистью над могилой.

— А ты чего стоишь в стороне?

Роман внимательно посмотрел на меня и печально усмехнулся:

— У меня другая вера… Не понимаю, что там происходит, все не так, фальшиво как-то.

Ольга в церковь не ходила, не верила по- настоящему, хоть и крещеная была. Я понимаю, православие это модно, но сам принадлежу к другой вере. — К какой же? — вяло поинтересовался я.

Солнце стояло высоко над головой, и с каждым мгновением становилось все жарче.

— Она не вписывается в существующую классификацию, и распространяться на эту тему я не хочу. Но тебя же не это интересует?

Не для этого же ты подошел ко мне? Хочешь что- то спросить, я вижу…

— Ты прав, мне действительно вдруг захотелось узнать, где находился в тот вечер, когда ее насиловали и убивали?

— В ночь, — поправил меня Роман. — Тебя интересует не вечер, а ночь.

— Почему ночь?

— Это все происходило около часа ночи, так сказали эксперты. К сожалению, в это время я работал в котельной, была моя смена, а от котлов не уйдешь больше, чем на полчаса.

— Почему к сожалению? — спросил я. — Не любишь свою работу?

— Потому, что если бы не работал, она была бы со мной, и с ней ничего бы не случилось, — он тяжело вздохнул. — Мы все свободное время проводили вместе, нам это нравилось…

— Ты не догадываешься, кто это сделал?

— Все догадываются, но никто не знает точно… — Роман поднял на меня глаза. Мне показалось, что в темной радужке плещется ночь, так они были глубоки и печальны. — Но я узнаю, а потом убью их всех…

Он сказал это сухо, без гнева и ненависти, но я поверил сразу. Что-то было в нем такое, чего я не понимал — может быть, твердая уверенность в том, что сможет найти и покарать. Именно сможет…

Вокруг смерти Ольги ходили в городе всякие разговоры. Многие, и я в том числе, пришли к выводу, что это сделал кто-то из качков Болта, просто потому, что больше никто бы не посмел, а для этих отморозков что ангел, что бог — все едино…

Никто не ждал, что найдут виновных, все давно привыкли к тому, что большинство мертвецов на этом кладбище никогда не будет отомщено, по крайней мере, при этой жизни. Л если милиция что-то и выяснит, то у Болта хватит силы и влияния сделать так, чтобы все об этом забыли.

— Почему убьешь именно всех? — поинтересовался я. — Разве это был не один человек?

— Я читал заключение эксперта: как минимум трое, а вероятнее всего пятеро… — И ты уверен, что найдешь их и убьешь?

— Найду, — Роман смотрел на небо. Голос его стал глухим. — Город маленький, даже если просто отметать всех, кто не мог этого сделать, то уже скоро станет ясно, кто там был. Это вопрос времени и желания…

— На милицию не надеешься?

— Надеюсь только на то, что не будут мешать… Сейчас гроб станут опускать, я пойду…

— Если убийцы узнают, что ты их ищешь, то и тебя убьют, — произнес я в удаляющуюся спину. — Не боишься?

Он оглянулся:

— Смерть не роняет достоинства. Больше думай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить.

Я недоуменно посмотрел ему вслед. Он цитировал кодекс самураев и говорил при этом так, словно смысл его впитался ему в кровь. Странная мысль пришла мне в голову:

«Кто бы это ни сделал с Ольгой, он умрет. Человека, исповедующего кодекс самураев, не остановить никому».

…Ибо путь воина означает смерть. Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти, своей или чужой, это не важно. Не рассуждай! Просто направь мысль на путь, который ты предпочел, и иди!…

Я горько рассмеялся.

Услышать слова о воинской чести от кочегара, не смешно ли? Бусидо не одна сотня лет, но кто его знает в нашей стране? Я сам прочитал о нем не так давно, мне всегда нравилось подобное, в словах древнего трактата есть странность.

Но откуда Роман мог о нем узнать?

Он был серьезен, да и в глазах читалось нечто такое, что заставляло относиться к нему с уважением. И то, что он продекламировал, не являлось обычной фразой, которую заучивают для того, чтобы создать ощущение того, что человек многое знает — это была истина, с которой живут.