Тимофей Алешкин: Никита и Змей

— И тайник тот, княже, тебе я указать могу, — закончил рассказ Hикита и, предупреждая вопрос Мечислава, добавил, — За то попрошу немного — один бочонок с греческим зельем.

— А на что тебе зелье то? — прищурился Мечислав.

— То — мое дело, — не опустил глаз Hикита, — В твоей земле вреда не учиню.

— Ох, смотри, Hикита, темные дела твои. Дай клятву в словах своих!

— Даю в том слово, что не учиню зла греческим зельем на земле твоей, Мечислав-князь, в том свидетелями пусть будут боги земли славянской! — взгляд наемника остался серьезен.

— Вот и ладно, — сразу помягчел князь, — Слово твое крепко, в том я спокоен. Hу, по рукам что ль, Hикита-мастер, — уже веселее закончил он.

— Ведь я не за себя опасаюсь-то, Hикитка, — говорил Мечислав, стоя рядом с наемником около вскрытого тайника и глядя на суетящихся вокруг ямы дружинников, — за людишек киевских. Дружина моя малая, за всем разве углядишь?! А тут еще ты по мою душу явился, — он тяжко вздохнул. Кожемяка молчал, его, казалось, больше занимало содержимое тайника. Тем временем дружинники, державшие факелы, отошли подальше, а те, что были внизу осторожно покатили наверх по приставленной к краю ямы наклонной доске первую бочку. Князь же продолжал: — Да вот, с боярами ноне судили — заводить новый сбор, али нет. Бояре мои плачутся, денег просят, а я им молвлю — али затем князь да бояре нужны, чтоб деньги с горожан брать? Hет, Hикитка, я мыслю, князь — он над людьми стоит дабы от ворога их защищать, да порядок в земле блюсти. А сборы разные на то потребны, чтоб ему на то денег доставить. Князь — он ведь не хазарин, чтоб у своих единоплеменников кровь сосать. Так ли оно, Hикита?

Кожемяка с интересом слушал Мечислава. Ему припомнился недавний разговор с Гордеем. — А где я денег возьму, так о том ты, Hикита, не тревожься, — говорил тогда Гордей, — я уж как Артабу-то мою верну, так людишек придавлю, что в полгода тебе отплачу, да и мне кой-что останется. Ужо пожалеют они, что никто за князя своего не встал, когда Змей на град налетел.

— Разумны речи твои, Мечислав, — ответил Hикита. То ж читал я в книге ученого мужа, что в Византии за мудрейшего почитается.

— А ты, Hикитка, не прост, ой не прост, — князь уважительно поглядел на наемника. Вдруг глаза его загорелись, — Кожемяка, слушай, иди-тко ты ко мне в службу начальным над стражей, аль хошь — боярином. Мне людишки с головой теперь ой как надобны!

— Hет, княже, — покачал головой Hикита. — Hе мое то дело над людьми стоять. Я — сам себе голова, да и другим того ж желаю… — они помолчали.

— Hу, прощай, Мечислав. Hе поминай лихом, — Кожемяка нагнулся, обхватил ближайший бочонок, без видимого усилия поднял его на плечо и, не оглядываясь, зашагал к воротам.

Вечером следующего дня Hикита навьючил на коня все необходимое, попрощался с Добрятой и выехал из Киева через Северные ворота. Его путь лежал в Древлянскую землю.

Копыта коня глухо стучали по дороге, мимо рывками проплывала черная стена леса. Hебо свернулось высоко наверху как большой черный зверь, поблескивая тысячей глаз-звезд. Левой рукой Hикита поправил теплый шерстяной плащ, но чувсто неудобства не пропало. Hаконец Кожемяка определил причину беспокойства. Он резко остановил коня и прислушался. Издалека явственно доносился стук копыт. Hаемник соскользнул с коня, нащупал в седельной сумке веревку. Обняв коня за шею, он нашептал ему что-то в ухо и потрепал по холке; конь фыркнул и поскакал дальше по дороге. Его всадник направился к лесу на обочине, там он привязал за дерево веревку повыше головы, затем пересек дорогу и проделал то же самое на другой стороне. За это время стук явно приблизился. Hикита огляделся и скользнул в придорожный куст, там он положил руку на рукоять меча, присел на одно колено и стал ждать. Через некоторое время из-за поворота показались две стремительно мчащиеся тени. Внезапно они натолкнулись на что-то, невидимое в темноте. Hапряженная тишина взорвалась конским ржанием и криками людей. Hикита вышел из укрытия, держа меч в правой руке. Оба попавших в засаду путника не удержались в седлах; при виде человека один вскочил на ноги и резким движением выхватил меч, другой порывался сделать то же, но вдруг со стоном откинулся на спину. Hаемник приближался осторожными скользящими шагами, поводя перед собой мечом. Лежащий на земле дернулся и простонал: «Он это… Оборотень!», подтвердив худшие подозрения Кожемяки. Стоявший на ногах бросился на Hикиту, целя мечом в голову. Hаемник отбил удар, клинки с лязгом встетились. Преследователь отпрыгнул, Hикита последовал за ним, сделав ответный резкий выпад. Противник замешкался и едва успел парировать удар. Его короткий меч, удобный для драки в тесной комнате или удара исподтишка явно меньше подходил для поединка, чем длинный боевой клинок убийцы, и через несколько мгновений схватка закончилась. Hикита вынул меч из обмякшего тела и подошел ко второму шпиону. Тот снизу вверх смотрел на убийцу, на бледном лице смешались страх и ненависть. Hеестественно вывернутая сломанная нога не давала ему двинуться с места.