Марина Дяченко: Волосы

Так – или примерно так – уговаривал себя Егор, поднимаясь по узкой, пахнущей котами лестнице.

Квартирка была примерно такая, как Егор ожидал увидеть. Тесное жилище холостяка, в меру захламленное, в меру обустроенное, с хорошим компьютером на колченогом письменном столе, с новой микроволновкой и дохлым тараканом в пепельнице.

Таракана Мэлс вытряхнул в форточку. Кивнул на кресло в углу кухни:

– Присаживайся…

Егор сел – и провалился, провиснув чуть не до пола. Кресло было продавлено до состояния гамака.

– Так женишься?

– Погоди, – пробормотал Егор. – Ты-то как?

Мэлс пожал плечами:

– Я-то хорошо… А ты, Заварка, при галстуке?

– С работы, – сказал Егор.

– Понятно, – Мэлс кивнул. – На свадьбу не напрашиваюсь, не думай.

– Может, и не будет свадьбы, – сказал Егор и сам пожалел, что сказал.

Мэлс не удивился. Не изобразил лицом внимания и сочувствия. Не зацокал языком.

– Может, и не будет, – согласился, буравя Егора левым глазом (правый смотрел на чайник на плите). – Что-то закипает долго… А электрочайник купил, так пробки выбивает. А пробки менять – так проводка здесь хреновая. Вот так.

Егор обескуражено молчал.

– Чего-то нечисто с тобой, – сказал Мэлс, переводя на Егора теперь уже правый глаз. – Какие-то проблемы, Егорка?

Никогда – ни в школе, ни потом – Мэлс не называл Егора по имени.

– Да нет особенных проблем, – сказал Егор нехотя. – Работу хорошую нашел, для души, для кошелька…

– Такое редко бывает, – сказал Мэлс.

– Редко, – согласился Егор.

Молча выпили чай. Потом Мэлс вытащил из нагрудного кармана застиранной ковбойки щегольскую визитную карточку:

– Здесь номер моей мобилки… Если что – так звони, да?

Волосы быстро отросли. Егор с чистой совестью навестил лысого парикмахера – и, встретив на следующий день шефа, смело посмотрел ему в глаза, и шеф в ответ улыбнулся.

В первую субботу декабря выпал первый хороший снег, и в воскресенье Егорова фирма в полном составе встала на лыжи.

В понедельник Оля позвонила и сказала, что не будет Егоровой женой. Что она ошиблась в нем.

Егор целую ночь бродил по заснеженному городу, а наутро понял, что должен с кем-то поговорить, ну хоть с кем-нибудь. Оказалось, что телефоны прежних знакомых он большей частью позабыл, да и кто из них станет слушать исповедь в пять часов утра, когда даже дворники еще спят? Сослуживцев тревожить неловко, звонить родителям – значит напугать до полусмерти…

В глубине кармана Егор нашел визитку Мэлса и долго вертел ее в руках.

Мэлс взял трубку сразу же. И, не дожидаясь даже «алло», поздоровался:

– Привет, Заварка.

Минут через сорок Егор уже сидел на тесной Мэлсовой кухоньке и пил чай. И молча злился на себя – зачем поддался минутному порыву? Зачем позвонил, зачем заявился? Всего-то и надо было – выговориться…

Мэлс слушал внимательно. Один его глаз смотрел на собеседника, а другой – в дверной проем за его спиной. Егору то и дело хотелось обернуться.

Посреди Егорового рассказа Мэлс почему-то встал. Включил старую настольную лампу, привинченную к столу. Направил луч света Егору в ухо.

Егор запнулся.

– Ты продолжай, – подбодрил Мэлс. – Я слушаю.

И щелкнул выключателем, отчего маленькая кухня превратилась будто в проекционный зал – полутьма, одинокий луч и тень Егоровой головы на слегка облупившейся стенке.

– Продолжай, – повторил Мэлс задумчиво. – Это я так, развлекаюсь…

И Егор продолжал, а Мэлс смотрел теперь уже не на него, а на его тень. Вытащив откуда-то черный фломастер, он водил по штукатурке, как художник по холсту, но Егору и не надо было, чтобы на него смотрели – ему хотелось, чтобы его слушали…

В семь утра за окнами было темно, как в бочке, но внизу у подъезда звонко и требовательно скребла лопата дворника. Егору вспомнилось, как в детстве он радовался этому звуку – если скребет лопата, значит, ночью выпал снег…

Стена кухни покрылась поверх Егоровой тени узорами черных линий. Странный орнамент, который, впрочем, эту грязную кухоньку даже украшал.

Печальный рассказ закончился.

– Не ты первый, – философски заметил Мэлс.

Егор почувствовал себя пассажиром купейного вагона. Ночь традиционных «дорожных» откровений прошла, и попутчики больше никогда не встретятся.

– Спасибо за чай, – сказал он, с трудом поднимаясь. Ноги, оказывается, затекли.

Мэлс покивал. Ни один его глаз не глядел сейчас на бывшего одноклассника; Мэлсов взгляд обтекал Егора справа и слева, хозяин кухни думал о своем, и Егора это вполне устраивало.