Луи Басс - Роскошь изгнания

– Напрасно ты его отпустила, – сказал я сквозь прутья решетки. – Лучше было бы тебе уехать. Сегодня у меня плохой день.

– Ты приветлив, как всегда, пап, – оживленно сказала Фрэн. – Быстро открывай и впусти меня. Не для того я проделала такой путь, чтобы сейчас поворачивать обратно.

В любое другое время я бы вспылил, стал спорить, гнать ее прочь. Но сейчас я едва нашел в себе силы, чтобы повторить;

– Сегодня тяжелый день. Пожалуйста, приходи завтра.

– Вздор. – Фрэн, казалось, не замечала, что я едва стою. – Давай отпирай. Я хочу поговорить с тобой.

Секунду мы смотрели друг на друга сквозь прутья, и я увидел, что все мои воспоминания о ней оказались неверны. В ней совершенно ничего не осталось от ребенка. Вместо этого я чувствовал исходящую от нее спокойную силу и понял, что, хотя ей не было даже и двадцати, моя дочь уже привыкла к тому, чтобы мужчины повиновались ей. Это понимание вызвало во мне легкое подобие той ярости, в которую она, бывало, приводила меня.

– Ну же, – повторила она. – Отпирай.

– Ох, уходи. Почему бы тебе просто не уйти и не оставить меня одного?

– Знаешь, кого ты мне напоминаешь, пап? Большого обиженного ребенка, который отказывается выйти из своей комнаты, вот кого.

Это было почти как в старые времена. Прежде чем впустить ее, я даже бросил на нее сердитый взгляд сквозь прутья. Пока мы шли к дому, я попробовал увидеть все ее глазами: черный от грязи «морган», потрескавшиеся барельефы на фасаде, облупившиеся ставни. Когда я ввел ее внутрь, в парадный холл с его величественной лестницей, она застыла на месте, глядя во все глаза. Ее голос раскатился по холлу, отскакивая от крошащейся лепнины.

– Потрясающе!

– Нижним этажом я не пользуюсь.

– Надеюсь. Он разваливается на глазах. Да и за садом ты не слишком-то следишь, да?

Покачивая бедрами, она направилась к лестнице и скользящим шагом стала подниматься на второй этаж. В облике дочери, столь долго находившейся вне моей реальной жизни, мне виделась некая чрезмерная, подчеркнутая нормальность. Она была как гримерша, забредшая в декорации исторического фильма, не к месту ординарная, мгновенно разрушающая иллюзию. Я просто стоял и наблюдал за ней, не в силах разобраться в обуревавших меня чувствах. На середине лестницы Фрэн негромко вскрикнула, увидев Трелони и Каслрига, которые сидели там, где я их оставил.

– Боже мой! Вот это да!

В восторге она помчалась по лестнице, неожиданно неуклюжая, и я подумал, что, в конце концов, в ней, возможно, еще осталась хотя бы крупица от ребенка.

– Поздоровайтесь с хорошенькой девушкой, ребята.

Трелони стал на задние лапы, виляя хвостом и пуская слюну, а Каслриг несколько раз перекувырнулся. Я поднялся по лестнице очень медленно, потому что едва не падал от усталости, и повел Фрэн в парадную залу. Она взяла Каслрига за руку и последовала за мной.

– Какие они у тебя милые! Как их зовут?

– Пса – Трелони. Шимпанзе – Каслриг. Попугай, летящий к дому, которого ты увидишь, если выглянешь в окно, – это Перси.

Повернувшись к окну, Фрэн смотрела, как Перси влетел внутрь, замедлил скорость и спланировал мне на плечо.

– Потрясающе! Невероятно! Просто фантастика!

– Поздоровайся с ней, Перси.

– Отвали.

– Прямо как сказочный замок! – воскликнула Фрэн. – О, пап, это замечательно!

Мне вдруг стало еще грустней.

– Теперь это для меня обычная вещь. Единственное сказочное существо здесь – это ты. Не могу поверить, что увидел тебя. Не сегодня, а вообще.

С широкой улыбкой Фрэн присела на корточки, обняла одной рукой Каслрига, а другой потрепала Трелони по голове. Это действительно была она. Моя дочь.

Когда она снова заговорила, голос ее прерывался.

– Знаешь, что это мне напоминает? Сказки, которые ты мне читал, когда я была маленькая, когда ты заходил ко мне в спальню поправить одеяло. Это прямо как одна из тех волшебных историй.

Как только она сказала это, я понял, о чем она думает. Она видела себя ребенком, который пришел поиграть в таинственный сад, принеся с собой дыхание невинности и обыденного внешнего мира, и великан-людоед проснулся в своем одиноком замке и почувствовал раскаяние. Но эта искушенная юная женщина давно уже не ребенок, а моя жизнь в Италии, несмотря на все сходство, отнюдь не сказочна.

– Нет, Фрэн. К сожалению, это не одна из тех волшебных историй.

Мне снова вспомнилось, как она непохожа была ребенком на Кристофера, обожала истории о принцессах и волшебстве, требуя, чтобы я постоянно перечитывал какие-то из них. Как я любил ее тогда. Каждый вечер перед сном она обнимала меня с эгоистичной страстью, которая присуща детям, не представляющим, какое счастье они сами дарят родителям. Даже сейчас я помнил это, но лишь как сцены из чьей-то чужой жизни. Женщина рядом со мной ничем не походила на того ребенка. А я больше не был тем молодым отцом. На каком-то этапе жизни я распрощался с ним.