Лайан Герн - Сияние луны

Я произнес имя, и глаза открылись. В них засверкали облегчение и радость. Е-Ан попытался встать на колени, но потерял опору и завалился вперед, лицом в грязь.

– Снимите веревки, – велел я.

– Это неприкасаемый, – ответил один монах. – К нему нельзя приближаться.

– Кто связал его?

– Мы не сразу поняли, с кем имеем дело, – объяснил другой.

– Потом подумаете, как искупить грех. Этот человек спас мне жизнь. Развяжите его.

Они неохотно подошли к Е-Ану, приподняли и расслабили сдерживающие веревки. Он подполз вперед и бросился к моим ногам.

– Поднимайся, Е-Ан. Я велел не приходить, пока не пошлю за тобой. Нельзя же являться без предупреждения. Еще повезло, что тебя не убили.

Последний раз когда мы виделись, я, изможденный и голодный беглец, был одет так же убого. Теперь мое тело грела добротная одежда, волосы убраны, как подобает воину, за поясом – меч. Монахи еще долго не оправятся от потрясения при виде того, как я разговариваю с неприкасаемым. Мне отчасти хотелось вышвырнуть его, отречься от всякой связи и забыть, что когда-либо с ним знался. Решись я на такое, охранники тотчас уничтожили бы Е-Ана. Но я не мог. Он спас мне жизнь, кроме того, мы оба рождены Потаенными, и я должен обращаться с ним не как с неприкасаемым, а как с человеком.

– Меня никому не убить, пока Тайный Бог не призовет меня, – пробормотал Е-Ан, подняв глаза. – До того времени моя жизнь принадлежит вам.

При тусклом освещении лампы, принесенной монахом из караульной, я видел, как горят глаза Е-Ана. Уже не первый раз мне представилось, будто он не от мира сего.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

– Мне нужно кое-что вам сообщить. Это очень важно. Вы будете рады, что я пришел.

Монахи отступили подальше, чтобы не замараться, однако остались в зоне слышимости.

– Я должен поговорить с этим человеком. Где это лучше сделать?

Они жалобно переглянулись, и старший из них предложил:

– Может, в саду, в беседке?

– Меня не нужно сопровождать.

– Мы обязаны охранять господина Отори, – возразил младший.

– Этот человек не опасен для меня. Оставьте нас. Передайте Майами, чтобы принесла воды, еды и чай.

Монахи с поклонами удалились. Пересекая двор, они начали перешептываться. Я слышал каждое слово. Печально.

– Иди за мной, – велел я Е-Ану.

Он захромал следом к беседке, которая стояла в саду, недалеко от большого пруда. Поверхность воды переливалась в свете звезд, иногда из нее выпрыгивала рыбка и падала обратно с громким всплеском. В темноте за прудом виднелись сероватые каменные плиты могил. Снова ухнула сова, уже ближе.

– Меня направил к вам Бог, – сказал он, когда мы разместились на деревянном полу беседки.

– Не следует так открыто говорить о Боге, – попрекнул я его. – Ты находишься в храме. Монахи жалуют Потаенных не больше, чем воины.

– С нами вы, – пробормотал он. – Вы наша надежда и защита.

– Я всего лишь человек. Я не могу изменить отношение к вам всей страны.

Пару мгновений Е-Ан молчал, затем продолжил:

– Тайный Бог постоянно думает о вас, даже если вы его забыли.

Мне не хотелось слушать подобные вещи.

– Что ты хотел сообщить мне? – нетерпеливо перебил я.

– Люди, которых вы видели в прошлом году, угольщики, провожали своего бога обратно в горы, и я встретил их по пути. Они говорят, армия Отори выстроилась вдоль каждой дороги вокруг Тераямы и Ямагаты. Повсюду прячутся солдаты. Как только вы покинете храм, они устроят вам засаду. Дорогу придется пробивать мечом.

Е-Ан пристально наблюдал за моей реакцией. Я проклинал себя за то, что так долго задержался в храме. Ведь знал: скорость и неожиданность – мое основное оружие. Давно следовало отправиться в путь. Я откладывал поход в ожидании Ихиро. До свадьбы я постоянно делал ночные вылазки, проверял дороги вокруг храма на тот самый случай. Однако с тех пор как ко мне приехала Каэдэ, я не мог от нее оторваться. Теперь я попал в ловушку собственной нерешительности и беспечности.

– Сколько их?

– Пять-шесть тысяч, – ответил Е-Ан. А у меня меньше одной.

Вам придется перебираться через горы, как и прошлой зимой. Там есть тропа на запад. За ней никто не следит, ведь с перевалов еще не сошел снег.

Я лихорадочно соображал. Тот путь мне знаком, он проходит мимо часовни, где собирался провести зиму Макото, пока я не натолкнулся на него в поиске убежища в Тераяме. Несколькими неделями раньше я сам исследовал ту тропу и возвращался обратно, как только снег становился непроходимым. Я подумал о моих людях, лошадях, быках. Им там не пройти, хотя пешие справятся. Сопровожу их ночью, чтобы Отори думали, будто мы пока в храме… Надо срочно действовать, но сначала посоветоваться с настоятелем.