Андрей Посняков - Шпион Темучина

Баурджин поспешно отвернулся – ему было жаль девушку. И тем не менее нужно было ехать. А девчонка… В конце концов он ее не выпрашивал – сама навязалась.

– Прощай, Гуайчиль!

– Прощай… Пусть помогут вам боги.

И все ж таки на душе стало как-то нехорошо, скверно. Словно бы, упав в лужу, нахлебался грязи.

– Забавная какая девчонка, – проводив глазами всадницу, с улыбкой произнес Гамильдэ-Ичен. – Красивая! Интересно, что там, в мешке?

– А вот сейчас и посмотрим. – Баурджин быстро развязал тесемки. – Наверное, какая-нибудь еда…

Еда в мешке точно была: сухое молоко, творог, вяленые полоски мяса – борц, соленые шарики сушеной брынзы. А еще – стальные наконечники для стрел, запасные тетивы к луку, даже точильный брусок!

Гамильдэ-Ичен и Сухэ переглянулись:

– Молодец, девчонка! Это кто ж такая?

– Так, – уклончиво отозвался нойон. – Одна знакомая… Что тут еще? Хадак, какая-то нитка…

– Нитка?!

– И кажется, клей…

– Клей?! – Гамильдэ-Ичен громок захохотал. – Ай да девка! Да здесь у тебя полный свадебный набор, нойон! Клей – для «склеивания» жениха и невесты, красная шелковая нить – для связывания душ молодых, ну и хадак – пожелание счастливой свадьбы. Велико ли приданое дают за девчонкой, а, Баурджин-нойон?

Сухэ тоже засмеялся.

– Смейтесь, смейтесь, болтливые сойки, – отмахнулся от парней Баурджин. – Только помните пословицу: «Лучше меньше слов, да больше скота!»

– А еще такая пословица есть: «Лучше уж говорить, чем ничего не делать!»

Так, пересмеиваясь, и поехали дальше, пока впереди не показалась высокая вершина с одиноко стоящей корявой сосною.

– Хорошо бы туда забраться, – нойон задумчиво почесал подбородок, – думаю, с этой горушки открывается замечательный вид.

– А что нам до видов? – изумился Сухэ. – Добраться бы скорей хоть куда-нибудь.

Баурджин хмыкнул: вот уж действительно – промолчит дурак, так, может, сойдет за умного. А уж если не молчит…

– Мы просто осмотрим всю местность, – объяснил парню Гамильдэ-Ичен. – Прикинем, где чьи кочевья, где пастбища, дороги, тропы. С такой высоченной горы далеко видать!

Сухэ тяжко вздохнул:

– Сначала надо еще туда взобраться.

Гамильдэ-Ичен кивнул в сторону:

– А вот, кажется, туда тропинка. Или – вон та. Да, наверное, та, она и пошире, видать, ей частенько пользуются.

Сказать по правде, Баурджину не внушала особого доверия ни одна из двух троп, ответвлявшихся от основной дорожки к сопке с корявой сосною. Какая из них приведет к вершине? И – не таится ли там, в глуши, какой-нибудь хищный зверь, или, того хуже – не укрываются ли в чаще недобрые люди?

Сейчас приходилось полагаться лишь на свои чувства, Гамильдэ-Ичен и Сухэ родились и выросли в степях и тайги откровенно побаивались.

– Здесь все не так, – словно продолжая мысли нойона, негромко протянул Сухэ. – И ветер не такой, как в степи, и звуки, и запахи… Вот, слышите – хрустнула ветка? Кто это? Человек или зверь? Не знаете? И я не знаю…

– Может, просто обломился сучок? – предположил Гамильдэ-Ичен. – Что гадать? Надо ехать.

– Уж тогда давайте поедем по ближней. – Сухэ потрепал по гриве коня. – Какая нам разница – по какой?

Баурджин задумчиво кивнул, глядя, как порывы налетевшего ветра раскачивают вершины деревьев. Деревья, деревья, деревья… Рвущиеся к небу лиственницы, могучие кедры, корявые сосны на вершинах гор, а в урочищах – темные угрюмые ели. Лишь кое-где на пологих склонах зеленели тополя и березки. А в остальном все вокруг – непролазно, непроглядно, угрюмо. Прямо какое-то Берендеево царство! Чаща! Южная зона тайги. Целое лесное море. Даже у самого нойона бегали мурашки по коже, что уж говорить о степняках – Сухэ с Гамильдэ-Иченом. Лес был для них чужим местом, полным неизведанных опасностей и страшных колдовских тайн.

Вот все разом вздрогнули: где-то впереди (или сбоку) захрустели кусты.

– Косуля… – прислушиваясь, шепотом произнес Гамильдэ-Ичен.

Баурджин хохотнул:

– Тогда уж, скорее – олень. Ладно, охотиться сейчас некогда, едем.

– Да мы и не собирались…

Трое всадников свернули на узкую тропку, и кроны высоких лиственниц сомкнулись над ними, закрывая небо. Сразу сделалось темно, неуютно, страшно. Казалось, сотни враждебных глаз смотрят на тебя из густого подлеска, и вот-вот, вот сейчас кто-нибудь бросится на спину с рычанием, вонзит клыки… Или проще, прилетит стрела…

– Смотрите! – едущий впереди Гамильдэ-Ичен резко придержал коня. – Вон там, впереди!