Алан Кэмпбелл - Ночь шрамов

А потом они так же неожиданно снова оказались на крыше. Хашетты подняли обоих и втащили в коридор Зуба. Сайпс, хрипя, лежал на полу. Стоило только Девону подняться на трясущихся ногах, как в грудь его с силой молота ударили три стрелы и сбили с ног. Четвертая успела вцепиться в шею, пока он падал. Челюсть раскололась, и рот наполнился кровью.

Девон откатился в сторону, и целый рой стрел впился в стену коридора.

Лучники прицелились в узкие отверстия и открыли ответный огонь.

Девон хрипел, повалившись на пресвитера. Одна стрела застряла в шее, другие торчали из груди. В легких булькало, не давая как следует набрать воздуху. Скорчившись от боли, Девон выдернул стрелу из горла и швырнул в сторону. Одну за одной он вытащил остальные.

— Тем… та тебя возьми. — Девон сплюнул кровь и с трудом выпрямился. — Черт бы тебя побрал, Сайпс. Это было больно.

Пресвитер Сайпс неподвижно лежал на полу. Стрелы в него не попали.

— Лучше бы ты сдох! — проревел Девон. — Это все равно… Двигатели внезапно ожили, и машина задрожала. Лучники на крыше завопили, и дипгейтские войска ответили им диким криком. Горны и трубы запели новые приказы, застучали барабаны.

— Мы движемся! — крикнул Батаба.

Девон тоже почувствовал: Зуб медленно двигался. Гусеницы врезались в ряды неприятельской армии. Свирепая улыбка исказила окровавленное лицо Девона. Эликсир услышал мольбы его разбитого тела, окутал сердце и легкие, восстанавливая, укрепляя плоть. В какой-то момент отравителю показалось, что он слышит ликование тринадцати заточенных в ангельском вине душ. Девон поднял Сайпса за шею.

— Слышишь, старик? Слышишь это в своих хилых костях? Конец пришел. Это все твоя заслуга.

Голова Сайпса безжизненно повисла.

— Все эти смерти на твоей совести.

— Пожалуйста, — задыхался несчастный старик, — Александр…

Девон ударил Сайпса головой об стену один раз, второй, третий. Он бил до тех пор, пока на стене не появилось пятно крови, а потом выбросил тело старика через люк.

— Лучше бы это проклятое вино повременило. Батаба изумленно смотрел на отравителя.

— Что? — прикрикнул Девон. — Мы едем.

— Оно живо, да? Отлично, можем снова его прикончить. — Бог Цепей никак не мог отдышаться. Он то и дело вытирал нос и со смешанным чувством ужаса и недоверия разглядывал окровавленные пальцы.

Рэйчел не могла оторвать взгляд от Дилла. Ангел пытался встать, но завалился на спину и теперь сидел на полу, дрожа всем телом и разглядывая свои руки. Одна сторона лица была белой как мел, а вторая почернела от скопившейся крови. И начала разлагаться. От одного запаха воротило.

Дилл хотел было поднять меч, но задумчиво уставился на него, открывая рот словно рыба, силясь вспомнить название предмета. Распухший почерневший язык не помещался во рту.

— Лово, — сказал Дилл. — Начит.

— Дилл?

Дилл не обращал на Рэйчел внимания.

— Дилл!

Дилл посмотрел на нее бесцветными глазами; это были не белоснежные испуганные, а гелеобразные, непонятного белесого цвета глаза.

— Дилл, ты что-нибудь помнишь?

Дилл обхватил себя руками и опустил взгляд на шприц, торчавший из его груди. Ангел вытащил шприц и выронил на пол. Потом расправил крылья и поморщился.

Карнивал и Ульсис напряженно следили за Диллом: она — потеряв надежду, бог — с чувством нараставшего гнева. Обнажив мечи, двое архонов загородили выход из камеры.

Тело Дилла быстро восстанавливалось. Синяки на лице побледнели, а перья отрастали с поразительной скоростью. Взгляд постепенно прояснился. Ангел нащупал пальцем несколько отсутствовавших зубов. По подбородку потекла кровь.

— Холодно, — пошептал Дилл.

Ульсис презрительно понюхал воздух и собрался уходить.

— Заприте клетку. Пускай уродец сожрет ее…

Цепь неожиданно зазвенела и удавкой затянулась на шее Ульсиса. Карнивал со всей силы дернула и повалила бога с ног. Огромная туша обрушилась на каменные плиты.

Карнивал в одно мгновение оказалась рядом, затягивая удавку. Звенья застонали, Ульсис начал задыхаться. Оба архона двинулись хозяину на помощь, но бог остановил их жестом руки. Они неуверенно повиновались.

— Хочу, чтобы ты запомнил эту боль, — прошипела Карнивал.

Ярость исказила уродливую физиономию Ульсиса. Он попытался что-то ответить, но ангел только туже затянула цепь, и из его горла вырвались хрип и рык.

— Пусть убираются. — Карнивал ослабила удавку, дав богу сделать вдох. Лицо его побагровело. Ульсис пытался схватить дочь. Широкие крылья отчаянно бились в попытке высвободиться.