Евгений Адеев - Небо в огне

— А ну-ка, сопляки, — гаркнул конюший сын, как сотник на смотру, — разыскать мне Тишку сей же миг!

Ребятня с готовностью заозиралась, кто-то подался назад сквозь толпу.

— Да вот он! — подал голос курносый кучерявый Севка, гончаров сын, вытягивая откуда то за шиворот тщедушного светленького мальчишечку лет десяти отроду. — А ну, Тишка, давай, поживее, тебя Лихой кличет.

Сына конюха звали Лихоцвет, но, понятное дело, такое не очень-то грозное имя ему было вовсе не по душе, поэтому своей ватаге он велел звать себя на разбойничий манер — «Лихой».

Мальчуган, которого называли Тишкой, был, пожалуй, самым младшим в компании, да к тому же еще и самым щуплым. Реденькие светлые волосенки давненько не видели гребня, большие серые глаза смотрели на старших товарищей с наивной простотой. Одежда Тишки — бедная, хоть и ладно сшитая, была покрыта изрядным слоем пыли, простые домотканые портки прохудились на коленях, лапотки давненько требовали починки, если не замены.

Мальчуган подошел к Лихому, глядя на «предводителя» вопрошающе и чуть испуганно. На худом личике в разводах грязи, застыла робкая улыбка.

Лихой дожидался его с барским видом, по-взрослому сложив руки на груди. Нагловатый, чуть презрительный взгляд обшаривал мальчугана с головы до ног, отчего тот сжался, будто в ожидании удара. Когда Тишка наконец-то приблизился на приемлемое расстояние и остановился, опустив очи долу, Лихой состроил на лице гримасу, которая на его взгляд должна была изображать строгость и важность, хотя со стороны выглядела крайне глупо, выдержал значительную паузу, и наконец-то соизволил отверзть уста.

— И где тебя, мелюзга бестолковая, мавки носят? — бросил он презрительно. — Тебя зачем посылали?

Тишка совсем сник, втянул голову в плечи.

— НУ?!!! — Рявкнул Лихой.

— За пряниками… — чуть слышно прошептал Тишка.

— И ГДЕ?!!!

— Вот…

Мальчуган протянул аппетитно пахнущий куль. Лихой жадно выхватил принесенное лакомство из тщедушных ручонок, его лицо расплылось в довольной ухмылке. Тишка хоть и самый маленький, но руки у него ловкие. Если надо что-нть стянуть — лучше не придумаешь. Только вот одна беда: пристроить эдакую удаль для дела удавалось только путем основательной трепки. Малыш был слишком твердо убежден, что брать чужое — нехорошо.

— Вот ведь, и от тебя, видать, есть толк… — хмыкнул Лихой. — Так, ребята?

Остальные с готовностью закивали.

Атаман-недоросток тут же загреб себе аж три пряника, оставшееся небрежно швырнул одному из мальчишек. Тут же возникла потасовка — при таком-то дележе принесенного явно на всех не хватало.

— Ну, — Лихой покровительственно потрепал Тишку за волосы, — за такой подвиг положена награда? Прав я, аль нет?

Дружные кивки и поддакивания.

Лихой изобразил глубокую задумчивость, потом вдруг просиял, словно придумал что-то из ряда вон выходящее.

— Хочешь на князя поглядеть? — спросил он Тишку.

Мальчуган некоторое время смотрел неверяще, потом поспешно закивал.

— Хочу, страсть как хочу…

— Тогда пойдем. — Лихой крепко ухватил Тишку за руку. — Раз заслужил…

Он повернулся, и потащил мальчугана за собой сквозь толпу. Остальные заспешили следом… потому как все, кроме маленького Тишки заметили озорной блеск в мутных серых глазах Лихого и догадались, что «атаман» затеял какую-то очередную выходку…

Впереди показалась плотная живая стена оцепления. Тишка болтался позади Лихого как куль с мукой. Конюший сын резво проталкивался и протискивался сквозь толпу, не стесняясь топтать ноги честным киевлянам, а все оплеухи доставались, естественно, тому, кого он тащил за собой. Прочая ребятня находила свои лазейки в человеческой массе, ловко ныряя под руки, а то и промеж ног собравшихся.

Протолкавшись к оцеплению, Лихой ловко поднырнул под руку пожилому дружиннику, изобразив на лице наивную улыбку. Воин строго глянул на него сверху вниз, но гнать не стал — да что там, дети, какая в них может быть опасность? Хотят на князя поглядеть, так что, жалко, что ли? В кои веки еще такая оказия представится… Дружинник улыбнулся, и вновь замер с каменным лицом, глядя прямо перед собой.

Лихой протолкнул Тишку вперед, высматривая что-то в щелочку между сдвинутыми щитами. Позади, возбужденно перешептываясь, сгрудилась вся ватага. За оцеплением что-то происходило, но что именно, Тишка не видал в силу малого роста. Он вертелся так и эдак, стукнулся головой о древко копья пропустившего их дружинника, но все равно видел только ноги и затянутые доспешной чешуей спины первого ряда оцепления. Лихой вцепился ему в плечо, застыл, вытянув шею, подозрительно напряженный и собранный.