Дмитрий Сорокин - Оберег

— Это было позавчера. — возразил Рыбий Сын. — А с тех пор и кокодрыл мне чуть ногу не оттяпал, и с тобой вчера славно полетали… В общем, если честно, сегодня драться мне уже не очень хочется.

— Балбесов выпускайте! — посоветовал Молчан.

— Только в самом крайнем случае. — ответил богатырь, извлекая из ножен меч. — Ребята просили не беспокоить. Попробуем справиться самостоятельно.

— Когда старейшину нашего племени, родного брата прадеда кагана Хичака, спросили, как ему удалось дожить до двухсот лет, он вот что сказал: «Вы, молодые, слишком много жрете, заносите в себя отраву всякую, оттого и умираете рано. Вот как у меня: на завтрак — поединок, на обед — драка, на ужин — война. А все, что между ними — это не считается». Только я сомневаюсь, что завтракать мы будем поединком…

— Да уж, скорее большой дракой или маленькой войной. — Руслан натужно шутил, пытаясь поднять боевой дух, прежде всего, свой собственный. — Коли все так, как сказал этот ваш долгожитель, то мы с вами, друзья мои, жить будем до тыщи лет, самое малое… А вот и наши гости. Здорово, ребята! Чего надобно?

Печенеги, не сбавляя темпа, выхватили кривые сабли. Кое-кто из них раскручивал арканы.

— Добрый будет завтрак, други! «Отбивная по-печенежски» называется! — с этими словами Руслан легко парировал первый удар степняцкой сабли, одновременно левой рукой мощно ударил в конскую морду. Конь рухнул, как подкошенный, придавив седока. Пока тот пытался выбраться из-под убитого животного, Руслан уже зарубил следующего печенега, схлестнулся с третьим. Мелькнул брошенный кем-то аркан. Но кидавший промахнулся, петля захлестнула не Руслана, а его противника. В горячке боя печенеги не разобрались и стащили с коня своего.

— Правильно… — пробормотал богатырь. — боец он все равно неважнецкий, неча под ногами путаться. Тут и без сопливых гололед… А ну-ка, подвинься, парень, обзор закрываешь… Други! Берегитесь арканов пуще всего!

— Не волнуйся! — ответил Рыбий Сын откуда-то справа. — Я свои приемы, которые ты пляской зовешь, как раз и начал придумывать, чтоб от аркана уйти…

Молчан сильно рисковал быть затоптанным конями. Ему было очень жаль убивать этих красивых, сильных животных, и потому он аккуратно ссаживал с них седоков быстрыми тычками посоха, целя преимущественно в лоб. Многие кони преданно топтались над телами поверженных хозяев. Молчан, выгадав момент, проскользнул меж ними.

— Разойдитесь, разойдитесь, сивки. А то простору для боя нет. — и вышел вперед, навстречу следующему печенежскому воину. — Эх, посох долго мыть придется…

Рыбий Сын рубился яростнее всех, чувствуя, что силы быстро иссякают. К тому же, он остался вообще без защиты со сломанной левой рукой, и потому выручала его только быстрота. Нападавшие, видя, какую мясорубку устроил этот странный пляшущий рубака, насели на него большинством отряда. Рыбий Сын шипел от боли, ругался на двух языках одновременно. Меч его трудно было узреть простым глазом — сверкающее острое колесо, мгновенно отсекающее носы, уши, руки, головы… Силы таяли быстрее, чем снег под лучами солнца, словенин понимал, что вот такой бешеной драки ему осталось всего чуть-чуть, а потом усталость, истощение, и — смерть. Что ж, тогда нужно прихватить с собой побольше врагов, только и всего.

Руслан, вспомнив, что Рыбий Сын не в лучшем состоянии, спешился, отослав Шмеля прочь, стал прорываться на помощь другу. То же сделал и Молчан. Они встретились в самой гуще побоища; встали спина к спине.

— Сколько ж их?! — прохрипел Руслан.

— Не меньше сотни, а то и больше! Я ссадил с коней тридцать шесть человек, а их будто и не убыло…

— Хоть ты теперь и боец… каких мало, а все же волхв: счет прежде всего! Это ж надо, врагов считать…

— Зубоскаль, зу… зубоскаль, оно нам завсегда помогает… Только штопать я тебя… теперь из вредности не стану!

— И… не больно-то хотелось. Мила заштопает. Когда… когда я ее выручу. Рыбий Сын, ты как там?

— Ничего… Ничего не вижу…

— Держись, дружище! Главное, по нам не попади! Все… все, что впереди — это враги. Остальное — мы.

— Ничего, Руслан, мы еще повоюем…

— Держись, паря… Молчан, да не жалей ты коней! Конь… твоего врага — твой враг!

Печенеги, невзирая на кошмарные потери, продолжали переть напролом. Натиск за натиском захлебывались в крови, но все новые и новые воины бросались в сечу, и вот уже три друга медленно, но верно отступают к бушующему морю. Вот упал на одно колено Рыбий Сын. Рука уже не так быстра, но врагам по-прежнему не стоит ждать снисхождения. Кто идет за шерстью, вполне может вернуться стриженым, или вовсе не вернуться. И отважный воин стриг печенегов по мере своих угасающих сил.