Владимир Перемолотов - Талисман «Паучья лапка»

— Только, похоже, он понадобился Богам немножко раньше, чем княжне…

Сотник сбросил шлем. Свет отразился на бритой на голо голове, когда он наклонился к груди пещерника. Каждый из тех, кто был рядом, затаил дыхание. Было ясно, что поиски закончились. Они нашли то, что искали, но что же лежало перед ними? Человек или труп человека?

Сотник поднялся. Лицо его пряталось во тьме.

— Падаль — выругался сотник — Не дышит…

Сердце Исина сбилось с установленного Богами ритма, но в голосе он не уловил отчаяния. Сотник поднял руку. В воздухе звякнул металл, вплетенный в кончик плетки. Рассеченный свинцом воздух охнул на груди отшельника. Рубаха лопнула, обнажив худую грудь с резко выступающими ребрами. Исин ожидал увидеть кровавый рубец, клочья кожи, но ничего этого не было. Плеть свистнула еще раз. Рубаха лопнула в другом месте. Сотник часто задышал. Плеть замелькала в воздухе и на камни посыпались ветхие как труха лохмотья рубахи и клочья седых волос. Через мгновение борода пещерника укоротилась на половину, а от рубахи ничего не осталось — она висела грязными клочьями, как пыльная паутина на засохшем за зиму пауке, но на груди не осталось и следа от неистовства сотника.

— Святой человек — благоговейно сказал кто-то из простых воинов.

— Святой…. — фыркнул сотник — Перед Богом всю жизнь на брюхе ползать — любую шкуру выдубишь…

Но это были только слова. Сам он пораженный не меньше других смотрел на грудь лекаря. О! Сотник был мудр. Его не могли свалить ни чужие богатыри, ни отчаяние.

— Факел ниже!

Факелы опустились, окружив пещерника светом. Привычным взмахом руки сотник вынул саблю. Вид обнаженного металла в руке сотника заставил всех подобраться. Примериваясь, он дважды взмахнул рукой и только после этого с силой опустил оружие на грудь старца. Сабля жутко свистнула. По рукам сотника пробежал свет, обрисовывая выпуклые мускулы силача. Кожа лопнула с таким треском, словно раскололся переспелый арбуз. Исин прищурился, ожидая кровавого фонтана, но уже не удивился, когда ничего этого не произошло. Сотник встал перед ложем на колени. Если лекарь жив, то кровь должна подтвердить это. Исин тоже склонился над телом. Рана на груди старца на их глазах темнела, наливаясь кровью.

— Жив! Не мог он сдохнуть, если в его помощи нуждается княжна. — пробормотал Шуй. Голоса повеселели. Все хорошо знали, какой крутой нрав у Чичак и каждый представлял как их встретили бы в случае неудачи.

— Выносите его — скомандовал сотник. Тело лекаря аккуратно положили на сложенный вдвое плащ. Подчиняясь команде, четверо воинов подхватили его за углы и быстро пошли к выходу. Сотник шел впереди. Его факел освещал дорогу идущим. Исин плелся сзади, стараясь не терять из виду факел. Заблудиться в этом каменном лабиринте, где ходы расходились, сходились и снова расходились, чтоб уже больше никогда не сойтись ничего не стоило. Как и все тут он не любил гор. Камень, обступавший со всех сторон, скрывал опасности, да и сам был опасен, и люди ждали, когда над головами откроется небо. Уже у выхода сильный порыв ветра сбили пламя с факелов. Темнота заставила прибавить ходу.

Сразу же у выхода пещерника положили на землю. Исин наклонился, надеясь, что тряска и ветер верили его к жизни, но ошибся. О том, что лекарь был еще жив, говорил только кровоточащий порез на груди.

Исин коснулся капли пальцем. Замерзший палец не ощутил тепла.

— Кровью ему не истечь — сказал сотник — но что заботливый — это хорошо.

Он кивнул на кучу хвороста.

— Разведи костер.

Исин выкресал огонь, раздул искорку среди сухого мха. Красноватые язычки начали лизать желтые как мох сучья. Осмелели, вгрызлись, сучки затрещали как сахарные косточки на крепких зубах пса, взвились первая искорка. Войны суетились рядом, пытаясь подкладывать ветки, сотник осторожно, стараясь не обжечься, положил старца в огонь….

Это было страшно, но перечить никто не посмел. Сотник был не только старшим, но и самым опытным. Ужас святотатства пробежал по их спинам. Коротконогий Шуй, грамотный и кое-что повидавший в этой жизни, переступил с ноги на ногу и скрывая страх озабоченностью, сказал:

— Если он мертв, то душа его назад не вернется.

— Он жив — сказал Исин сквозь зубы.

— Но если он жив и его душа сейчас разговаривает с Богами, то будет ли он нам благодарен, если мы отвлечем его от этой беседы?

Ответить на вопрос никто не решился.

— Вы все слышали — он был великий волшебник.