Владимир Перемолотов - Тень воина

— И это не вопрос.

— Укажи дорогу!

Гаврила почувствовал неодолимое желание встать на колени, но сдержался и даже расправил плечи пошире.

— А-а-а-а-а! — Наконец-то сообразил Голос. — Замок Ко! Скверное место для смертного.

Гаврила кашлянул, прерывая его.

— Что делать? Нужда заставляет… Ты скажи, если знаешь…

— Да-а-а-а-а, — протянул Голос, и в груди у Гаврилы сжалась душа. Ему на мгновение показалось, что все это было обманом — и разговор у Гольша, и дорога до Киева.

— Он существует?

— Да.

Голос вернул ему жизнь.

— Если время не стерло его с лица земли, то существует. Язвы зарастают медленно. А эта — из самых больших.

Гаврила почувствовал, как холодный комок, в который после встречи с Митриданом на реке превратилась его душа, дрогнул и начал оттаивать.

— Где, — выдохнул он, и тут же испугавшись пришедшей мысли, переспросил, — Или это тайна?

— Зло не любит тайн. Зло — оно на виду.

Истина лежала рядом. Оставалось только руку протянуть. Гаврила сглотнул.

— Где? — уже твердо спросил он. Бог там был или не Бог, теперь, когда они были один на один, это не имело значения.

— Это не близко, но и не на другом конце света.

В торжественном голосе скользнула насмешка существа неизмеримо более… Нет. Не сильного. Более могущественного! Всесильного! Всемогущего!

Масленников наклонился вперед.

— Выйдешь из святилища и мимо левого храма пойдешь к кипарисовой роще. Там, через полдня пути выйдешь к озеру. К вечеру…

Журавлевец дернулся повернуться, но сдержался. От удивления он даже решился перебить Голос.

— Погоди, погоди… Какая роща? Какое озеро? Тут песок. Пустыня.

— Там роща.

Гаврила истово замотал головой.

— Я только что был там.

Он вспомнил жару, сухой, высушенный не одним столетием жары песок.

— Там песок и жара.

— Там зеленый лес и пахнет маслом и смолой.

Гаврила замолчал, почувствовав, что неведомый голос хочет посмеяться над ним. Он молчал, ожидая то ли насмешки, то ли издевательства, но Голос так же молчал.

— Моя голова еще не остыла от жара, что Солнце льет над твоим убежищем. Там, за стенами — сухой ветер, и царапающий кожу песок, — сказал Масленников. Он оглянулся, рассчитывая в темноте разглядеть насмешливую улыбку Бога. Вместо этого он снова услышал голос.

— С твоими глазами твориться что-то странное, смертный. Передо мной зеленый лес, жрецы украшают священный водопад, сотни людей, спешащих к храму, голубое небо и облака, смиряющие жар солнца.

То, о чем говорил Бог, быть не могло. Точнее могло, но только в одном случае — если его путь от входа в пещеру до алтаря занял несколько сотен лет. От этой мысли Гаврилу продрал озноб, но он только сжал кулаки. Такие вещи случаются с Богами и героями, а не с простым журавлевским смердом.

— Ты видишь прошлое, — устало сказал журавлевец, — а я — настоящее.

— Прошлое, настоящее… Это важно только для тебя, смертного. Мне все одно — настоящее или грядущее. Для меня нет разницы.

— Ты, конечно, прав, — отозвался Гаврила. В конце концов замок Ко был и в настоящем и в прошлом. Наверное, он был даже в будущем. Так что, какая разница, где его видел здешний Бог?

— Неважно, что вижу я, важно только то, что видишь ты. Где замок?

— Когда пройдешь через лес и выйдешь к озеру…

Голос замолк, то ли вспоминая, то ли ожидая возражений. Гаврила не стал ерепениться.

— И…?

— Потом будут горы, а за ними — равнина с горячими источниками. Пойдешь на восход солнца, к городу Киру. Там, в самом сердце леса увидишь замок. Это он и будет.

Последнее слово громыхнуло, словно удар кузнеца. Звук несколько раз упруго оттолкнулся от стен, колыхнул пламя факелов и исчез.

— Спасибо, — отозвался Гаврила. Его коснулось странное чувство. Он ощущал, что должен сказать это, одновременно понимая, что никто его уже не слышит и никому его благодарность не нужна. Бог исчез.

В голове его сложилась картина пути. Здешний сумасшедший Бог сказал больше того, что было нужно, но зато теперь он хотя бы знал направление. Теперь в жизни появилась хоть какая-то определенность, и он улыбнулся.

— Доволен?

Гаврилова голова взлетела и опустилась.

— Кажется да.

— Кажется? — старик удивленно поднял брови. — С тобой говори Бог! И не просто говорил. Он отвечал тебе!

Гаврила кивал на каждое стариковское слово.

— Да, конечно. Только странный он у вас. Чудной какой-то.

Старик дернулся, словно его ударили. Лицо вытянулось, став строже. Гаврила понял, что сказал что-то не то, и поспешно добавил: