Генри Олди: Скорлупарь

– До встречи.

– Угу…

Портреты мэтров, развешанные в коридорах Универмага, с сочувствием следили за малефиком. За годы портреты навидались всякого. Даже те, чьи прототипы в реальной жизни не отличались кротостью нрава, смягчились душой, пойманной кистью живописца. Кое-кто перешептывался, вспоминая студенческие проказы. Уж мы-то, в наше время…

В кафедральном кабинете, одинок и весел, сидел Серафим Нексус. На столике перед лейб-малефактором стояло «денежное дерево». Веточки, увешанные монетками-листиками, ласково звенели от сквозняка. Чеканные профили на монетах были Мускулюсу неизвестны. Во всяком случае, государей, чеканящих собственные деньги, среди этих профилей не водилось.

Старец протянул руку и щелкнул ногтем по ближайшей монетке.

– Прекрати, – заявил профиль. – И без тебя мигрень…

– Знаю, – ласково ответил Нексус, повторяя щелчок. – Для того и стараемся.

– Я хороший, – профиль скривился, словно наелся кислятины. – Я вполне хороший. Дай заснуть, а?

– Знаю. Ты хороший. А станешь еще лучше. Кто осенью злоумышлял?

– Ну, я. Так то ж осенью…

Остальные монетки следили за экзекуцией, злорадствуя. Мерзавцы, уверился Андреа. Коварные мизантропы. Надо будет себе такое дерево завести. И носить на экзамен. Щелкнешь по медному лбу, глядишь, знаний прибавится.

– Рад видеть тебя, отрок, – старец накрыл артефакт черным полотенцем. Звон стих, сияние померкло. – Наставляешь тупиц?

– Имею удовольствие, – кивнул Мускулюс.

– Есть сдвиги?

– Есть. У меня. Скоро умом двинусь и уйду на пенсион.

– Не жалуйся, отрок. Всякий вредитель должен пройти через ад. Ты – не исключение. Учи, и воздастся. Кстати, тебе привет из Сорента.

Андреа ждал этой реплики. Вчера лейб-малефактор вернулся из герцогства, куда ездил для экспертизы документов, прилагаемых к договору. В злополучном договоре все-таки обнаружилась порча. Мускулюс нашел ее, руководствуясь чистой интуицией, и дал название: «фактор кликуши». Новое слово во вредительстве – сам по себе документ был безобиден, но в сочетании с грядушими приложениями, указами и подзаконными актами порча инициировалась, вступая в действие.

Сейчас «фактор кликуши» тщательно изучался юристами.

– От кого привет?

– От нашего дружка. Он велел отдать тебе лично. Сказал: сам делал…

Порывшись в саквояже, Серафим извлек малый узелок. Не развязывая, выложил на стол, рядом с деревцем. И долго смотрел на «привет», без обычной язвительности во взоре. Так смотрят на пустяк, за которым стоит память, и укоризненно грозит пальцем.

А может, укоризна нам лишь чудится.

– Как он? – спросил Андреа, стараясь казаться безразличным.

– Ничего, – в устах лейб-малефактора «ничего» звучало райской песней, потому что он не любил говорить «хорошо». – Вполне. Пошел в ученики к пекарю. Бабушка рада: пекарь его хвалит. Еще б не засыпал где ни попадя…

– Это осталось?

– Осталось. Ладно, выдюжит. Дочка пекаря на него глаз положила, – Мускулюс вздрогнул: он не сразу понял, что имеет в виду двусмысленный старец. – А что? Здоровый парень, грудь как у быка… Умишка недостает, так в семейной жизни муж-телепень – самое оно. Полагаю, они уже – кувырк-кувырк. Вот где много ума не надо…

О политике Мускулюс спрашивать не стал. Он и так знал: граф д'Ориоль в почетной ссылке, Карл Строгий по-прежнему на троне. Хотя в герцоге с той поры что-то надломилось – вместо нового шута завел квартет трубадуров, слушает сентиментальные лэ и канцоны. Налоги снизил, воевать разлюбил.

Говорят, долго не протянет.

– Ты хоть посмотри, что там, – старец кивнул на узелок. – Я всю дорогу страдал. Хотел заглянуть, так читать чужую корреспонденцию – грех. Не томи, дай насладиться…

Андреа Мускулюс развязал концы платка, в который Реми Бубчик завернул подарок. И вздрогнул. На платке лежал третий глаз. «Прободная язва» – белый зрачок в синем круге. Лазурная кромка, пара черных лепестков. В центре зрачка застыла капелька крови…

Его бросило в пот. Страхи, от которых он в последнее время не спал по ночам, крылатой оравой вырвались наружу. И сгинули, должно быть, навсегда. Синий круг, лазурная кромка – сахарная глазурь по тесту. Белый зрачок – творог. Черные лепестки – край на разломе подгорел. Капля крови – ягодка клюквы.

На платке лежала ватрушка.

Август 2007 г.