Юлиана Суренова - Книга 2_Тропа каравана

Атен кивнул. Караванщику начинал нравиться этот спокойный, разумный человек. – Я взял тебя не из милости, а по просьбе дочери… – продолжал он.

– Малышка многое успела мне рассказать. Поговори с ней. Так вам обоим станет легче.

Атен вскинул голову. На миг в его груди всколыхнулась злость, глаза вспыхнули яростью:

– Если ты настроил дочь против меня…! – прошипел он. – Ты об этом пожалеешь! – его ноздри напряженно раздулись. Но, видя, что раненый, не возражая и не пытаясь оправдываться, лишь смотрел на него с нескрываемой грустью, хозяин каравана взял себя в руки и уже спокойнее бросил: – Я сам решу, что мне делать. Ты здесь никто!

У тебя нет права давать советы!

– Мне известно мое место, торговец, – горько усмехнулся тот, и Атену показалось, что в голосе чужака промелькнула глубокая давняя боль. Караванщику даже стало немного стыдно за то, что он набросился на этого ни в чем не провинившегося перед ним едва живого человека.

– Кто ты? Горожанин? Разбойник?

– Никто… – тяжелый вздох, снова усмешка, слабое движение головой: – У меня нет ничего, что я мог бы назвать своим домом, никого, кто был бы моей семьей.

– Ты говоришь загадками. Но здесь, в дороге, мы не любопытны и готовы принять любой ответ… Как нам тебя называть?

Чужак на миг задумался.

– Тому, кто начинает новую жизнь, нужно новое имя, – наконец, проговорил он. – Я приму то, которое вы мне дадите.

– На это потребуется время – сперва мы должны узнать тебя, на что ты способен, чего достоин… Ладно, мне пора: караван скоро двинется вперед.

Атен вылез из повозки, получше прикрыл полог и улыбнулся, вновь поймав себя на мысли, что чужак действительно понравился ему.

"В наше время редко встретишь такого смелого человека, – думал он. – И столь сильного духом. Ясно, что ему пришлось пережить страшное горе, но это не сломило его, не согнуло… Но, все же, кто он?" Торговец подошел к одному из дозорных, находившихся поблизости.

– У него было с собой оружие?

– Нет, – качнул головой тот.

Получив ответ, который о многом говорил, когда ни один разбойник или караванщик ни на миг не оставался в пустыне без меча, и лишь горожанин, привыкший к жизни под защитой прочных стен и отрядов стражников, был способен на столь опрометчивый поступок, хозяин каравана повернулся к стоявшему возле повозки, терпеливо дожидаясь дальнейших распоряжений, лекарю-рабу:

– Что с ним?

Тот замешкался с ответом.

– Говори! – прикрикнул на него Атен.

– Хозяин, раны очень тяжелые. Я не уверен, что мне удастся…

– На все воля богов, – прервал его хозяин каравана. – Я спрашиваю тебя о другом: его раны от меча или клыков диких зверей? – оставалась вероятность того, что чужак был по какой-то причине изгнан, оставлен в пустыне умирать.

– Хозяин, его пытались убить не люди и не звери, а силы, неизвестные мне…

– Понятно, – кивнул он, хотя, на самом деле, это было совсем не так. – Мы отправляемся в путь. Ты поедешь с ним. Будешь лечить. Возьми все необходимое.

"Будь мы возле города, я был бы почти уверен, что он – преступник, наказанный Хранителем и приговоренный к медленной смерти среди снегов. Но здесь, посреди пустыни… Может быть, он чем-то прогневал самих богов… – ему стало не по себе от одной мысли об этом. – Ладно, нечего гадать, – он качнул головой. – Все равно поздно что-либо менять…" – и, отвернувшись от склонившегося в глубоком поклоне раба, он двинулся в сторону своих помощников, чтобы узнать, как проходят сборы и когда можно будет отправляться в путь. …Просыпаясь, Мати почувствовала покачивание повозки, услышала знакомые от рождения скрип снега и протяжную песню ветров. Все, как прежде. С добрым утром, родной мир – бескрайняя снежная пустыня! Потянувшись, она открыла глаза…и увидела сидевшего рядом отца.

Опершись спиной об упругий каркас повозки и вытянув ноги, он дремал. Девочка удивилась: он просиживал вот так рядом с ней долгие ночи лишь когда она тяжело болела. Но сейчас-то она чувствовала себя абсолютно здоровой! Встав на четвереньки, словно маленький ребенок, Мати подползла к отцу, прижалась к нему котенком…

Атен проснулся, улыбнулся ей, приобнял:

– Ну, как себя чувствует моя путешественница? – спросил он.

– Хорошо! Как же хорошо дома!

– Мати…- голос отца стал серьезным.

– Папочка, я понимаю, как виновата перед тобой, перед всем караваном, – быстро, не давая отцу вставить и слова, заговорила девочка. – Я не должна была так поступать. Не сердись на меня, пожалуйста!