Юлиана Суренова - Книга 4_Дорогой сновидений

Шуши слишком хорошо понимала, что от Хана за подобное предложение она вместо столь желанного согласия получит лишь лапой по носу. Волк не покинет господина Шамаша. Ах, вот бы кого уговорить!

А ей так хотелось выбраться из тесной повозки, сойти с узкой тропы и окунуться с головой в свободу снежной пустыни, наполненной множеством манивших к себе запахов, стольким любопытным, знакомым и, вместе с тем, неизвестным!

– Да… – Мати, разделявшая не только размышления, но и чувства подруги, мечтательно вздохнула. – Если бы Шамаш пошел с нами… – тогда все то, что сейчас виделось шагом навстречу страху, могло бы стать чудесным приключением.

Просто замечательным! И совсем не опасным.

"Не хочешь предложить ему сбежать?" -Сбежать?

"Ну, отправиться в путешествие. Если тебе так больше нравится".

– Мы, кажется, говорили о наказании…

"Конечно, нам ничего не стоит его заслужить…" -Нет, не надо, – Мати и сама не знала с чего это вдруг страх, выбравшись из своей снежной норы, пришел к ней, но его ледяной трепет пробрался к самому сердцу, заставив его заколотиться быстрее.

"Неужели твоя душа не жаждет приключения, особенно когда моя так мечтает о нем!

Э, – приглядевшись к своей собеседнице, волчица чуть наклонила голову. Ее глаза смеялись, – да ты боишься! Мати – трусиха!" -Я не трусиха!

"Трусиха, трусиха!" -Замолчи, глупое животное! – слова сорвались с губ девочки быстрее, чем она поняла их смысл. А в следующий миг уже боль нахлынула на Мати, накрывая с головой. – Шуши, прости меня! – уткнувшись в жесткую, грубую шерсть, она заплакала. – Прости! Пожалуйста, прости меня!

"Ну, перестань, – волчица холодным носом ткнулась в руку девочки. – Не плачь…" – в ее мысленном голосе была печаль.

– Это я дура. И трусиха. И вообще… Называй меня как хочешь, только не бросай! Я так привязалась к тебе, что не смогу жить, если ты уйдешь! – она рыдала навзрыд, даже не думая о том, чтобы успокоиться.

"Моя шерстка уже вся намокла от твоих слез, – волчица отстранила от себя Мати, но мягко, не отталкивая. А еще через мгновение ее шершавый язык коснулся щек девочки. – Фу, они такие горькие! – фыркнула Шуши. – Хватит уже! Я терпеть не могу воду!" -Ты не обиделась на меня? – размазав по лицу последние слезы, Мати устремила умолявший взгляд мокрых покрасневших глаз на свою подругу.

"Конечно, обиделась, – ответный взгляд волчицы был пристален и серьезен. – Но это совсем не значит, что я вот прямо сейчас все брошу, повернусь к тебе хвостом и убегу в снега. Я вижу твою душу, знаю, что ты не хотела причинить мне боль. А слова… За слова можно простить… Я уже достаточно выросла, чтобы научиться этому великому искусству, без которого никто не смог бы жить среди детей огня…" -Какая же ты замечательная, Шуши! – девочка обхватила ее руками за шею.

"Да. Я умная, красивая… И ужасно голодная!" – ее глаза стали такими несчастными, что, заглянув в них, нельзя было не испытывать жалости.

– Неужели опять! – воскликнула Мати, схватившись за голову и закатив глаза, совсем как Лина, когда та заставала своих малышей за какой-то очередной шалостью, вроде выпотрошенной подушки или разрезанного одеяла.

"Почему опять? Всегда. Я всегда голодна!" -Ну что мне с тобой делать?

"Что делать, что делать… Принести чего-нибудь… Косточку. Или кусок мяса… М-н-я…

А если тебе жаль такой малости для лучшей подруги – то хотя бы эту жутко надоевшую кашу… Ну, ты посмотри, посмотри, какая я худенькая! Все ребра можно пересчитать!" -Это где ребра? – Мати провела рукой по рыжему боку Шуши, оттянула шкуру. – Я пока вижу один только жир. Ты толстая, как…

"Не продолжай. Не то вновь меня обидишь, будешь плакать, прося прощение, а мне уже надоели твои мокрые и соленые слезы." -Да, ты права, – вздохнув, проговорила Мати, благодарная волчице за то, что та все поняла и вовремя остановила ее.

"Конечно, права. Ну, не сиди здесь, – она подтолкнула девочку носом к пологу. – Сходи, принеси мне что-нибудь съедобненького… Пока я не съела тебя! Не забывай, я ведь хищник!" -Хищник она! – Мати хмыкнула.

"А что такое?" -Ты – снежный охотник.

"Да, мы так называем друг друга. И что из этого?" -Как ты можешь быть охотником, если ни разу в жизни не охотилась?

Волчица приглушенно зарычала, пронзив собеседницу недобрым взглядом:

"Во мне дух охотника, я храню память множества поколений охотников. И я вправе называться…" -Разве я спорю? – в широко распахнутых глазах Мати было выражение детской наивности и непосредственности.