Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Погруженный в думы, Бейсингем не сразу заметил, что к нему подошли. Этот мужчина тоже не танцевал, но совсем по другой причине. Полковник гвардии Гаэтано Альтьери, старший сын знаменитого графа, носил серьги равной длины по неоспоримому праву, хотя едва ли кто-то назвал бы его женоподобным. Высокий, на полголовы выше Энтони, стройный и мускулистый, он пользовался славой бретера и забияки.

– Добрый вечер, милорд, – изысканно поклонился красавец Гаэтано.

Энтони тоже поздоровался, доливая стакан и рассматривая вино на свет.

– Милая картинка, – заглянув ему через плечо, коротко засмеялся гвардеец. – Эти двое определенно подходят друг другу.

Бейсингем начал закипать. Он был зол на всех: на Эстер, на себя, на гвардейца, который проторчал все лето при дворе и был безукоризненно ухожен: чуть-чуть тронутая загаром кожа, тонкие пальцы унизаны перстнями – а на руках Энтони даже бриллианты сейчас не смотрятся. Чего ему надо? Отстанет он когда-нибудь или нет?

– Здесь становится скучно, – продолжал между тем полковник. – Мы с друзьями собираемся уходить. Продолжим вечер у меня дома. Не желаете присоединиться, милорд?

На целое долгое мгновение Энтони онемел. «Снимите серьги, – вдруг вспомнил он. – Ваш эпатаж дурно пахнет». Вспомнил и густо, жарко покраснел.

– Не смущайтесь, – продолжал Альтьери. Гвардеец явно понял его по-своему. – Право, я уже забыл все ваши насмешки…

– Вы в своем уме? – выдохнул Энтони.

– Вполне. Мы все понимаем язык символов. Ваши серьги после того, как все лето вы были неразлучны с неким цыганом, до того, что даже спали с ним в одной постели…

В другое время Бейсингем лишь посмеялся бы над столь нелепым предположением. Но теперь все мелкие неприятности этого вечера вдруг соединились воедино, и вместо ответа он коротко ударил Гаэтано Альтьери по лицу – так, что гвардеец отлетел и шлепнулся на мраморный пол.

– …Вы желаете дуэль по правилам, милорд? Или, может быть, приватный поединок?

Энтони задумался на мгновение. Если проводить дуэль по правилам, надо выбирать секундантов, и тогда о ссоре станет известно. Воду в решете не удержишь, о причине если не узнают, так догадаются, и завтра над ним станет потешаться вся столица. Нет уж, огласка ему совершенно не нужна. В комнате они одни, все остальные в бальной зале, где в самом разгаре торжественный выход. Полковник болтать не станет, не в его интересах признаваться, что схлопотал плюху от генерала Бейсингема за непристойное предложение, не зря он приватный поединок предложил…

– Нет! – ответил Энтони. – Один на один.

Всю жизнь Бейсингем старался выполнять законы – лояльность во всем быта семейной традицией – и, будь он трезв, ни за что не вступил бы так внезапно и глупо на преступный путь. Уже много веков трогарские короли боролись с дуэлями, и боролись безуспешно. Наконец, знать и власти пришли к компромиссу. Поединки были узаконены, проводились они со свидетелями и до первой крови. Продолжение дуэли после первого ранения одного из соперников, а также приватные поединки один на один были запрещены и карались, самое меньшее, тюрьмой. Но могло ли это остановить двоих офицеров, один из которых был известнейшим в столице бретером, а другой выпил столько, что все окружающее казалось ему сном? Слегка поклонившись друг другу, они направились к лестнице, и ни тот, ни другой не заметил, как из приоткрытой двери выскользнул по-лакейски одетый человек и тихо двинулся вслед за ними.

Они спустились вниз, в приемные комнаты дворца, где дожидались господ лакеи с плащами и шпагами. У обоих были парадные шпаги – узкие клинки с незаточенными кромками, ими можно только колоть, но не рубить. Это давало гвардейцу некоторое преимущество – Энтони, армеец-кавалерист, привык к сабле, а у гвардейцев была на вооружении шпага, не говоря уж о том, что почти все они были записными дуэлянтами и постоянно упражнялись в фехтовании на рапирах, главном оружии бретеров. Но боевой опыт у Бейсингема быт во много раз больше, что тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Энтони вслед за Гаэтано прошел к выходу во внутренние дворы, прихватив у двери факел. Гвардеец великолепно знал дворец. Пройдя по нескольким переходам, они выбрались в крохотный дворик, окруженный каменными стенами, увитыми плющом, воткнули свои факелы в гнезда на стенах. Затем отсалютовали друг другу, и Альтьери вдруг улыбнулся:

– Не желаете извиниться? Я готов рассматривать этот инцидент как недоразумение. Все-таки вы сегодня герой торжества…