Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– Что? – не понял Энтони. Сана засмеялась:

– Дорогой мой лорд Бейсингем! Я ведь выросла в семье слуг Князя, не забывайте об этом. Я с четырнадцати лет участвовала в мистериях. От этого в нашей семье была избавлена одна лишь Бетти, потому что ей готовили другую участь. А я перепробовала всех мужчин, бывавших в этом доме. Ну что, вы по-прежнему считаете, что я вас достойна?

Мир с грохотом обрушился на Энтони и… с тем же грохотом встал на место. Перемещение мира заняло какое-то мгновение, даже лицо Бейсингема не успело дрогнуть. Причина проста: сад, пустая скамейка и нечеловеческая тоска. Что бы с ней ни было, кем бы она сама ни была… Он загнан в угол и выхода нет.

– Безусловно! – пожал плечами Энтони и аккуратно поставил жеребенка на место. – Теперь еще более достойны, чем раньше, потому что играете в открытую. Я лично знаю только одну девственницу – бедняжка уродлива, как помесь жабы с нетопырем. Да и для такого старого кобеля, как ваш покорный слуга, претендовать на девицу – непростительное нахальство. Так что я рад и с еще большей настойчивостью повторяю свое предложение.

– Ну что ж, – зло сказала Сана. – В таком случае я его принимаю. Глупо отказываться от подобной партии: жених красив, знатен, богат и абсолютно нетребователен. Давайте ваше кольцо!

…Будь на то воля Энтони, он обвенчался бы на следующий же день, чтобы покончить со всем этим как можно скорее. Но такого везения в суетной жизни не бывает. Свадьба – дело серьезное и оттого обставлена множеством хлопот, а уж свадьба маршала… По счастью, ему удалось уговорить Себастьяна не устраивать придворного празднества и воздержаться от присутствия на венчании. Сейчас, когда столько знатных семей в столице носят траур, шумные торжества неуместны – это он заявил во всеуслышание, а с глазу на глаз прибавил, что пожелания тех, чьи родственники погибли в Аркенайне, едва ли пойдут ему на пользу.

Еще одно везение было в том, что от тысячи мелочей, связанных с устройством торжества, его мягко отстранила Эстер, заявив, что он слишком молод, мужчина, военный и во всех трех этих ипостасях ничего в таких делах не смыслит. Энтони мог бы поспорить – едва ли устроить свадьбу труднее, чем содержать в порядке хотя бы полк, не говоря уже об армии, – но предпочел радостно принять ее заботу и вести прежнюю жизнь, стараясь не думать о том, что его ждет.

А время не торопилось. Надо сшить подвенечную одежду – приличия не позволяли сделать это быстрее, чем за десять дней, сие означало, что жених к свадьбе относится без должного почтения. Потом шла положенная перед заключением брака неделя покаяния. Почти двадцать дней, а за двадцать дней столько всего может случиться!

Ожидание – одна из самых неприятных вещей на земле, а ожидание, наполненное тревогой, нестерпимо. Энтони понимал, что задача перед ним поставлена по-военному: Сана должна стать его женой, и никакие оправдания не будут приняты. А согласие невесты, не то вырванное силой, не то добытое хитростью, стоило очень мало. Конечно, можно надеяться, что фамильная гордость Монтазьенов не позволит Сане передумать, но та же гордость могла заставить ее вернуть кольцо даже на пороге церкви. Попробуй, догадайся, как все сложится…

Пока шли приготовления к свадьбе, они виделись хоть и не подолгу, но ежедневно. Свита Бейсингема лишь усмехалась, когда маршал просил их несколько минут отдохнуть и выпить вина в таверне «Три кота» в квартале от особняка Монтазьенов – знали, конечно, что за дела у милорда, и удивлялись, что он справляется так быстро. Однако говорить им с Саной было не о чем. Энтони навещал ее на несколько минут, чтобы еще раз вглядеться и вслушаться, незаметно, но внимательно. Пока что невеста, хоть и обдавала его каждый раз холодом, от слова своего отказываться, похоже, не собиралась. Однако неотвратимо приближалась покаянная неделя.

С ее начала и до дня венчания они не должны были видеться, и Энтони лезли в голову самые разные мысли, и все дурные. Сане предстояло провести это время в монастыре Констанции, а монашки могут уговорить кого угодно. Бывали случаи, и не раз, когда женщина входила в подвальную келью монастыря невестой, а выходила оттуда послушницей. Вдруг там решат, что такая жена недостойна Энтони Бейсингема, любимца Святого Ульриха, героя Трогармарка? Да наверняка так и решат! Не годится ему в жены, зато вполне пригодна в монахини, с ее-то приданым. Сможет ли она, хоть и смелая, и умная, но совершенно одна, противостоять, если ее станут всерьез склонять к монашеству? Да и захочет ли? Кто для нее Тони Бейсингем, чтобы в трудную минуту хвататься за его руку? Не лучше ли серое покрывало?