Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– Отдыхаем! – шепнул он, и это слово пошло вниз, пока не пропало где-то в глубине тоннеля.

Через несколько минут, приведя в порядок дыхание, Энтони открыт ход и оказался в знакомом коридоре. Пришлось еще ждать, пока поднимется первая сотня – те, что пойдут с ним. Остальные отправятся с Артона к воротам. А вот теперь – бегом!

Они промчались по коридору, вышли в галерею, так никого и не встретив, потом прошли через их с Теодором покои – здесь все осталось так, словно и не было этих двух недель, словно бы он вышел минуту назад. Рубашка, которую он тогда сбросил, так и висела на спинке кресла, на столике стояли бутылка и недопитый стакан Теодора, на дне высохло вино. Энтони протянул руку, едва не коснулся стакана, и отдернул – все эти вещи были мертвы… Он чувствовал что их нельзя касаться, что нельзя отсюда ничего брать, даже самой пустячной мелочи.

На повороте им попался слуга.

– Еде все? – выдохнул Энтони, хватая его за плечо.

– В жертвенном чертоге, милорд! – пробормотал смертельно перепуганный парень.

Еще несколько минут бега по темным гулким коридорам, и они ворвались в знакомый зал с клетками. Действительно, все были там, нарядные и веселые. На жертвенном столе – фрукты и кувшины с вином. Они не сопротивлялись, лишь кто-то из офицеров попытался обнажить шпагу – его обезоружили мгновенно. Энтони переводил взгляд с одного лица на другое, пробежал вдоль клеток. Теодора не было.

– Где Гален?! – хрипло спросил он.

Дьяволопоклонники молчали. Тогда Энтони сунул в огонь саблю, подождал, пока кончик налился красным светом, и подошел к Элизабет. Та попятилась к стене.

– Где Теодор?! – выдохнул Бейсингем, поднося раскаленный конец к обнаженному белому плечу.

– Там, где должен быть! – выкрикнула она. – Там, где ему место! В чертоге Встречи!

– Что пятишься! Ты же любишь огонь! Вы все его любите! – Энтони понимал, что он не станет, не сможет… но они не должны этого знать. – Где Теодор?! Я тебя на жаркое разрежу, змея!

И тут сзади послышался смех – истерический, неуместный здесь смех. Смеялся граф Альтьери.

– Вы опоздали, милорд! Как же вы так? Стрела уже летит, кто ее остановит?!

Стрела…

– Я знаю, где он! – крикнул Бейсингем. – Двадцать человек за мной, остальным стеречь этих!

Он схватил факел и снова бросился бежать по темным коридорам. Невероятно, но Энтони ни разу не сбился в лабиринтах Аркенайна. Ноги сами несли его: коридор, лестница, переход, еще коридор, еще лестница… Он вылетел в квадратный зал, рванул каменную дверь – та не поддавалась. Подбежал кто-то из солдат, они потянули вместе, медленно и плавно – и дверь, наконец, отворилась, изнутри пахнуло жаром. Они тогда не ошиблись, это действительно быта печь – но не угольная и не плавильная. Энтони первым шагнул в озаренный красным светом проем.

За дверью толстенная стена образовывала небольшую арку. Там, у самого порога, где было жарко, но еще терпимо, они и остановились. Человек пять теснились внутри, остальные заглядывали через их плечи.

Внутри печи были составлены поленницы дров, кольцом окружавшие возвышение. По краям высотой по грудь взрослому человеку, к центру они поднимались почти в человеческий рост. Чудовищный костер еще не набрал полной силы, занялась лишь наружная сторона поленниц. Огонь поднимался вверх, устремляясь к отверстию в потолке, дым вытягивало туда же, так что в зале можно было дышать. Когда костер разгорится, возвышение окружит огненный шатер, а пока что это быта пылающая изгородь, за которой на черном пьедестале стояло роскошное кресло – чугунное, с изящными завитками, и в нем сидел генерал Гален. Бейсингем сначала заметил черную, расшитую алыми пентаграммами одежду, и лишь потом разглядел лицо. Теодор быт жив. Энтони ясно видел, как он шевелит губами, шепчет что-то, глядя прямо перед собой неподвижными расширенными глазами.

– Терри! – крикнул Бейсингем, но тот не двинулся, должно быть, не расслышал за гудением и треском пламени.

Энтони метнулся в одну сторону, в другую – везде на пути стеной стоял огонь. Он замер в оцепенении отчаяния: ведь так близко, совсем рядом! Гален откинул голову на спинку кресла и прикрыт лицо рукой, лишь глаза все так же смотрели вперед, на стену.

Кто-то схватил Бейсингема за плечо. Он обернулся и увидел Алана.

– Стена! Чистая стена! – крикнул мальчик. – Там, где портрет!

В самом деле, если одна из стен чистая, значит, огонь туда не доходит. Энтони не понял, чем это может помочь, но Алан явно говорил не просто так. Бейсингем, не задавая вопросов, вытряхнул ближайшего солдата из мундира, накинул его камзол на голову и нырнул в пытающий проем между углом пятиугольника и стеной, за которым и в самом деле оказался проход. Напротив фигуры огня почти не было. Схватив еще не занявшееся полено, он разбросал низкую поленницу и кинулся внутрь огненного круга.