Елена Прудникова - Мост через огненную реку

«Любимая кукла Бетти», – сказала Александра. Можно сколько угодно обижаться, но ведь так оно и есть. Как все здесь устроено – даже в мелочах именно так, как он привык. Разве что гардеробная пуста – но завтра наверняка явятся портные, ради него Бетти усадит за работу полгорода. Все, что угодно милорду… Милорду куда угоднее было бы оказаться сейчас в маленькой комнатке на третьем этаже особняка Баррио, но об этом лучше забыть. Хорошо, что он не вылил снотворное. Энтони взял чашку, сделал вид, что пьет, потом уронил ее на ковер, чертыхнулся и махнул рукой. Пусть кто хочет разбирается, сколько он пролил – все или остатки. Но снотворного он не потерпит – вдруг какая-нибудь важная персона соберется навестить его ночью в этих комнатах без замков и без охраны…

Бейсингем снова забрался под одеяло и попытался еще поразмыслить, однако мысли приходили вялые, сонные – нет, свое сегодня он уже совершил. Тогда он повернулся на бок, закрыт глаза и мгновенно уснул.

…Снотворное было предложено не просто так: Элизабет прекрасно знала, что Бейсингем спит чутко. Как он ни устал, но нервы, натянутые, как струны, не подвели: среди ночи он проснулся от шума и внезапного чувства тревоги. Из-за двери слышались голоса: в его покоях кто-то быт. Сохраняя ровное дыхание спящего, он чуть-чуть приподнял ресницы, наблюдая.

Вошли трое: Элизабет со свечой в руке, герцог Монтазьен и третий, незнакомый ему – старик с длинной седой бородой, подвязанной синей лентой. Да, уж кого он не ожидал встретить при всеядном трогарском дворе, так это тайского монаха! Вот и ответ на вопрос Теодора, болтаются ли здесь люди с Востока…

Первые двое остановились в двух шагах от кровати, старик же взял свечу, подошел ближе и долго рассматривал Энтони.

– Я бы не сказал, что это самый красивый мужчина подвластных нам земель, – покачал он головой.

– У него было нелегкое время, – ответил Монтазьен. – Сначала тюрьма, потом болезнь. Обычно он выглядит гораздо лучше.

– Не сомневайтесь, он действительно прекрасен, – тихо сказала Элизабет. – Вы бы видели его раньше…

– А это еще что такое? – старик коснулся рубца от ожога на руке Энтони и посмотрел на королеву.

– Этого не было… – растерянно сказала она. – Может быть, в тюрьме…

– Его пытали огнем? – спокойствие мигом слетело с монаха, он выдохнул вопрос тихо и гневно.

– Я что, вчера прошел посвящение? – оскорбленно вскинулся Монтазьен. – Естественно, пытки были такие, что не оставляют следов на теле, все до одной. Вы же сами прислали нам палача. Завтра я спрошу у Далардье, откуда ожог…

– Какой смысл спрашивать? Дело уже сделано. Принеси-ка мне, девочка, из моего ящика желтый горшочек с синей крышкой и бутылку синего стекла…

Элизабет отсутствовала минут десять. Все это время старик, откинув одеяло, внимательно осматривал Бейсингема, ощупывал тело холодными твердыми пальцами, так что Энтони пришлось собрать все силы, чтобы лежать тихо. По счастью, еще в детстве Валентин научил его притворяться спящим – расслаблять тело, сдерживать дыхание, и научил хорошо – ночной гость так ничего и не заподозрил. Вернулась Бетти, старик смазал ожог прохладной мазью.

– Через несколько дней рана воспалится, тогда скажи лекарю, чтобы срезал все, чего касался огонь. До мая заживет… – негромко приказал он.

– Но разве… – неуверенно спросила Элизабет. – Ведь чтобы не было следов огня – это важно для Встречи, а не для…

– Это важно для всего! – отрезал старик. – Человек со следами огня на теле, вступивший в жертвенный чертог – все равно что невеста, не имеющая девственности. Тем более рыцарь – он должен быть чист и прекрасен. Первое сделано, что же касается второго – вот тебе бутылка. Этот эликсир будешь по ложке подмешивать ему в воду или в вино – но только не в горячие напитки. Тогда он быстро поправится и скоро снова станет красивейшим мужчиной наших земель… если он и вправду им был. Кольцо он принял?

– Да, сразу, не думая, – ответила Элизабет. – А вот с присягой не вышло…

– Ничего, не страшно. Он в твоих руках, и у тебя еще есть время. А кольцо будет стараться само по себе. К маю он станет нашим. Смотри только, чтобы он не носил чужих знаков. Пойдемте, герцог, здесь мы все увидели…

Снова шум шагов, тихо открылась и закрылась дверь, и Энтони остался один. Нельзя сказать, чтобы он много понял во всей этой галиматье. Абсолютно ясно было только одно: Теодор угадал насчет красоты – все дело в ней. Кстати, похоже, колечко, что подарила ему Элизабет – непростое, и лучше его не носить. Энтони попытался снять перстень. Вроде бы тот не быт ему мал, скорее чуть-чуть великоват – так легко скользнул на палец, но сниматься не хотел, даже не проворачивался, словно бы врос в тело. Наконец, устав от бесполезных усилий, Энтони откинулся на подушки и долго лежал с оглушительно бьющимся сердцем. Завтра надо поговорить с Теодором, а лучше бы с Аланом – но когда он теперь попадет в дом Эстер Баррио?