Петр Верещагин - Цена крови

Потому что звезда эта перемещалась по небосклону… нет, не перемещалась – падала!

И Алхимик сразу понял, КУДА она падает. Без долгих вычислений и копаний в таблицах и справочниках по небесным светилам, которыми, как и всякий астролог, иногда пользовался.

Потянувшись мыслью в прозрачную голубизну небольшого зеркала (с которым не расставался даже в постели), Властитель Турракана освободил часть доступной ему мощи. Цитадель вздрогнула, покачнулась, тихо выскользнула из песка и плавно переместилась на полдюжины миль к северу.

Как раз вовремя – потому что в то место, где еще не осел потревоженный неестественными блужданиями каменной громады песок, грянул черно-золотой метеорит. Взрыв если не поднял на ноги четверть Турракана, то лишь потому, что устоять на ногах при ходящей ходуном «незыблемой» земле – дело не из легких.

Впрочем, Джафар – устоял. И уж конечно, первым из всех способных на такое метнул свою мысль к упавшему столь странным образом метеориту – чтобы увидеть чуть оплавленный, но вполне узнаваемый Знак на обращенной к небу стороне полыхающего неземным жаром камня. И когда он узнал этот Знак, все вопросы отпали сами собой.

Кузнецы, оружейники и прочие мастера по металлу чуть не утопились – кто от счастья, кто от зависти, – когда от алхимиков-исследователей разнеслась весть о составе «небесного камня». Менее подверженный эмоциям, Властитель их, однако же, вполне понимал: в природе ведь не встречается бериллиевая бронза, редчайший материал, не уступающий стали, но лучше поддающийся обработке. Тем более не встречается в ТАКОМ количестве – достаточно, чтобы половину армии Турракана облачить в полные доспехи наподобие рыцарских лат вестерлингов, и еще на оружие для всех хватит… Чудо, наперебой возвещали жрецы Света, Луны и Солнца; и по мнению Алхимика, они были совершенно правы.

Вот только ему, Джафару, ничего хорошего сие чудо, сиречь проявление персонального внимания Высших, не предвещало.

– Наше общение продлится недолго, – сообщил он Аджан, когда та, привлеченная шумом, поднялась наверх. – Указания недвусмысленные.

– По-твоему, каждый метеорит – указание?

– Метеорит, падающий мне на голову, несущий на себе Знак Молчания – Ogi'on, – и состоящий из бериллиевой бронзы? Если уж ЭТО не указание, то что вообще может считаться таковым? Высшие довольно редко спускаются на землю во плоти; а когда спускаются, так лучше бы им оставаться у себя, на небесах или еще где…

Та все еще держала на лице гримасу недоверия, но Алхимик видел, что его слова не пропали даром.

– Значит, беседуя со мной, ты подвергаешься… опасности?

– Такая возможность есть, – кивнул Джафар. Он никогда не позволял гордости брать верх над осторожностью. – Особенно, когда разговариваем мы… об определенных материях.

Аджан вскинула бровь.

– Даже так? Ну, должна заметить, сия… определенная материя – точнее, сам факт подобной реакции на наш разговор, – не может не наводить на некоторые предположения.

Властитель усмехнулся.

– А Высшие никогда не упускают возможности проявить себя, – как сказал бы кто-нибудь менее сдержанный на язык, подумал он, «повыпендриваться»… – В противном случае смертные вскоре начнут думать, что никаких Высших не существует, что мир таков, каким видят его они, и ничего иного – нет и не может быть.

– Ну, это преувеличение…

– Ты – сказочница, знающая тысячи оттенков мира грез; однако ты слабо знакома с историей реальных миров. Так уже случалось. Иные из тех… краев для Высших теперь потеряны. Для остальных, впрочем, тоже.

– Внешние Миры?!

– Ага, значит, что-то тебе все же известно. Здесь я тебе ответа не могу дать. Захочешь – сама узнаешь, имеющим доступ к миру грез это несложно.

Аджан покачала головой.

– Я знаю достаточно, чтобы не лезть в это.

– Мудро. Так что сменим тему. Я обещал тебе третью – и пожалуй, главную – точку зрения на ту историю дракона и охотника…

Серые глаза собеседницы стали блестящими бусинами полированной стали. В ответ на незаданный вопрос Алхимик чуть наклонил голову.

– Да, это – ИХ точка зрения.

Утренние небеса осуждающе молчали.

Жизнь – иллюзия для смертных и забава для богов, говорят в Высших Сферах. И это правда – потому что Высшие не живут, но играют. Игра – их досуг, их дело, их… в общем, Игра – все для тех, кого смертные причисляют к Богам, или, не мудрствуя лукаво, зовут небожителями.

Ими же, небожителями, придуман и введен термин «Большая Игра». Смертным он без надобности, но Высшим – необходим. В простой Игре определяется жребий смертных, одного или миллионов – значения для Игроков-небожителей не имеет. В Большой же Игре определяется удел не отдельных смертных, но целых миров; а при некоторых, особенных (правда, не слишком редких в масштабах Вселенной) обстоятельствах – также и удел Высших.