Андрей Посняков - Месяц Седых трав

– Только у нас закончилось хмельное, – предупредил Баурджин. – Хорошо бы разжиться им у верховного хана.

– Хм… – Жорпыгыл, скривившись, махнул рукой. – Что ж, так и быть – подошли своего человечка. Только одного – не надо устраивать столпотворений.

Баурджин подивился было, откуда Жорпыгыл знает такое слово – «столпотворение», а потом сам же над собою и посмеялся. Ну как – откуда? Он же христианин, этот Жорпыгыл Крыса, как и все в роду старика Олонга.

За хмельным Баурджин послал самого разговорчивого (а заодно и малопьющего) – Гамильдэ-Ичена. Ждать его пришлось долго – ну да времени зря не теряли: натаскали хвороста, распалили в юрте очаг до жары, так, что многие разделись до пояса и блестели бронзовой кожей. Нажарили на угольях мяса, сварили в котле похлебку – естественно, тоже мясную, – приготовили плошки… Ну, где там этот чертов умник Гамильдэ-Ичен? За смертью только и посылать.

Нет, вроде идет кто-то!

Все собравшиеся заинтересованно повернулись ко входу в юрту. Откинув полог, вошел долгожданный Гамильдэ-Ичен с двумя парами бурдюков.

И все радостно завопили:

– О!!!

Да уж, что-что, а выпить этот народ любил! А кто не любит?

Розлив взял в свои руки хитрец Гаарча:

– А ну, братва, подставляй плошки!

Наливал, гад, по-разному: кому полную плошку, кому – половинку, а кому так и вообще на самом дне. Десятникам, естественно, наплескал полностью – ну, еще бы! А вот малолетних «сусликов» обделил – а те и не возмущались, боялись, не привыкли еще к воинской жизни. Гамильдэ-Ичен скромненько жался к выходу – что вообще-то было на него не похоже.

– Эй, – оглянувшись, крикнул ему Баурджин. – Ты что там трешься, как неродной? А ну, иди сюда!

Гамильдэ-Ичен нерешительно подошел ближе:

– Господин, могу я поговорить с тобою наедине?

– Наедине? – Баурджин пожал плечами. – Что ж, изволь. Сейчас выйду.

– И с господином Кэзгерулом – тоже.

Выпив пару плошек медовой бражки, побратимы вышли на улицу. Вдоль всего озера горели красные огоньки костров. Над головою, в черной пелене небес, загадочно мерцали звезды.

– Ну? – Парни уставились на Гамильдэ-Ичена. – Что ты хотел нам сказать?

– Я только что видел твой пропавший пояс, уважаемый Кэзгерул!

Горы Хангай, конечно, не так уж и высоки, но все же это были горы, преодоление которых, особенно сейчас, зимою, представляло собой определенную трудность. Заснеженные перевалы, обледенелые тропки, ведущие по самому краю пропасти, – все это сковывало движение войска, да-да, именно войска, ибо спаянные совместной охотой найманские племена под руководством своего хана шли сейчас в земли кераитов на помощь лукавому Эрхе-Хара. Инанч-Бильгэ, верховный правитель найманов, само собой, преследовал в этом походе свои интересы – кераиты были для него неудобными соседями, вечно спорили из-за горных пастбищ, нападали на найманские кочевья, и пограничные стычки, спровоцированные обеими сторонами, вовсе не были редкостью. Инанч-Бильгэ понимал, что Эрхе-Хара, став кераитским правителем вместо своего старшего престарелого братца Тогрула, вряд ли окажется лучше и вряд ли вспомнит о том, кто привел его к власти. Однако найманские воины уже очень скоро займут пастбища кераитов… а вот уйдут ли потом обратно – большой вопрос.

Примерно так прикидывал для себя Баурджин, ехавший во главе своего десятка по горным теснинам. Кэзгерул, правда, заметил, что к кераитам запросто можно добраться и более удобным путем, долиной, что лежала меж Хангайским хребтом и Алтаем, собственно, именно там и находились кераитские пастбища. Но Инанч-Бильгэ и Эрхе-Хара, как видно, решили поступить куда как хитрее. Ведь горные тропы вели еще и на север – к полноводным рекам Селенге и Орхону, в земли меркитов. Наверняка по всей найманской степи, по всем предгорьям был пущен слух, будто именно против меркитов и был организован поход. И кераитские лазутчики – а такие, несомненно, имелись – докладывали своим вождям, что найманское войско идет на север, в Хангайские горы. А найманы вовсе и не собирались туда идти! То есть как раз собирались – дойти до черной скалы Эхтонгой, а уж от нее резко повернуть к югу.

Правда, это все были догадки, коими тешили себя в пути побратимы, простые же воины, как водится, покуда не знали ничего. Для них это был просто очередной военный поход, поход за добычей – а куда? Да не все ли равно? К меркитам, кераитам, монголам… Напасть! Свалиться как снег на голову. Вырубить воинов, захватить тучные стада и чернооких красавиц! Эх, каждый – каждый! – может вернуться домой богачом, да еще и с двумя-тремя женами! Это ли не праздник? Правда, до него можно и не дожить, но это уж у кого какая судьба! А если воин искренне молится Иисусу Христу и Христородице и так же искренне приносит жертвы небесному богу Тэнгри, как и всем прочим известным ему богам, – да разве ж они обидятся? Не помогут?