Андрей Посняков - Месяц Седых трав

– Постой. Пусть пока спит – все равно волков еще нет.

– Как появятся – поздно будет. Впрочем, как знаешь. Пойду схожу… приспичило что-то.

Парень поднялся на ноги и исчез в темноте.

– Смотри, чтоб волки не укусили за одно место, – напутствовал Баурджин.

Гаарча вернулся минут через двадцать – ничего не скажешь, долгонько ходил! – уселся спиной к камням, погладил пса и, кажется, снова засопел.

– А почему его так прозвали – Кэзгерул Красный Пояс? – вдруг спросил Баурджин. – Что-то не видал я у него такого.

– Ха, не видал! – очнулся напарник. – Куда смотрел только? Кэзгерул его только по праздникам надевает – красивый такой пояс, красный, с золотым шитьем. Если б его продать, можно купить четверку хороших коней! Даже юрту! Но Кэзгерул нипочем на это не согласится – пояс-то ему достался от рано умершей матери, между нами говоря, той еще… Говорят, пояс приносит удачу, и Кэзгерул, дурачок, в это верит.

Баурджин задумчиво качнул головой:

– Кто его знает, может, он и прав?

Он прислушался:

– Смотри-ка, а волки-то стихли! Видать, спугнул кто-то.

– Или готовятся напасть на отару, – открыл глаза Гаарча. – И то и другое – плохо. Идем-ка поближе к овцам.

– Идем.

Сложенная из камней невысокая ограда – кошт, куда на ночь загоняли овец – находилась в низине, в полусотне шагов от засады. Туда и побежали ребята вместе с собакой – обнаглевшие волки вполне могли перемахнуть через ограду, схватить пару овец, а потом ищи их в ночи, догоняй. За такое дело недолго и отведать хозяйской плетки. Впрочем, пока все было спокойно, да и Дуурчум никуда не рвался, не лаял.

– Покричу наших, – отдышавшись, предложил Гаарча.

– Нет, – Баурджин тут же прервал его. – Кричать не стоит. Мало ли – это не волки, люди. Зачем чужим знать, что здесь кто-то есть? А за помощью, конечно, сходи.

– Сходи сам. – Гаарча сплюнул. – Что-то ты, Баурджин, раскомандовался в последнее время. А я ведь тебе не слуга!

– Хорошо, – примирительно произнес юноша. – Схожу сам. Только ты будь настороже, и если что…

– Обо мне не беспокойся, – напарник хвастливо усмехнулся. – Уж будь уверен, и без тебя знаю, что делать.

Ишь, разговорился!

Ничего не ответив, Баурджин зашагал к шатру. Звездное небо над головою казалось перевернутым дырявым котлом, полная, похожая на лицо степной красавицы луна серебрилась над синими сопками, а где-то на востоке уже занималась голубовато-оранжевая заря.

Парни проснулись сразу, молча выскочили наружу, прихватив луки.

– Там, – Баурджин коротко кивнул в сторону ограды, – то ли чужаки, то ли волки.

– Пошли, – так же кратко отозвался Кэзгерул Красный Пояс. – Глянем.

Овцы были целы. Только вот Гаарча что-то никак не находился. Тоже еще, охранничек – «я, мол, и без тебя знаю, что делать». Ну – и где ты?

– Гаарча! – тихонько позвал Кэзгерул. – Эй, Гаарча!

Ответом была тишина.

– Может, опять приспичило? – прошептал толстощекий Хуридэн. – Баурджин, ты говорил, он чем-то объелся?

– Да уж, нашей пищей объешься, – Кэзгерул горько усмехнулся. – Что ел, что не ел – а желудок сводит.

– Это точно! Сейчас-то что будем делать? Поищем!

– Думаю так: если Гаарча объявится, он и сам нас найдет. Искать его сейчас мы все равно не сможем – темно, поэтому придется ждать до утра.

– Недолго ждать, – кивнул Баурджин. – Светает.

– И в самом деле. – Кэзгерул поднял глаза и улыбнулся.

И, как только рассвело, приступили к делу. Пересчитали лошадей – все, овец… И вот тут-то и обнаружилась нехватка трех баранов!

– Нет, это не волки, – внимательно осмотрев загон, прищурился Кэзгерул. – Слишком чисто, и крови нет. Воры! Кераиты или меркиты.

– Или тайджиуты.

– Или тайджиуты, – согласился парень. – Что гадать? Ловить надо! И искать Гаарчу. Что-то мне не верится, что они увели его с собой. Взяли всего тех баранов, значит, воров мало. Нет, не будут они возиться с пленным.

– Эгей! Гаарча!

Но никто не отзывался.

А солнце – желто-красное, пылающее нестерпимым жаром – уже поднималось над синими сопками, освещая пологие холмы, узенькие долины, поросшие зеленой травой, и синие вершины не столь уж и далеких гор.

– Горы Хантай, – посмотрев на них, тихо промолвил Кэзгерул. – Северные горы… За ними есть большое – очень большое – озеро, и полно леса. Такого, что даже можно заблудиться. Из-за них когда-то пришла моя мать…

Большие, темно-голубые, совсем не монгольские глаза юноши на миг затуманились.

– Вон там… – вдруг дернулся Хуридэн. – В овраге… вроде как стонал кто-то…