Юлия Набокова - VIP значит вампир

– А ну ударь меня, – неожиданно потребовал Вацлав.

– Зачем это? – покосилась я.

– Ну ударь! – взмолился он.

Я перегнулась через стол и ткнула его кулаком в грудь. Вацлав даже не шелохнулся. Только разочарованно вздохнул. Я придвинула чашку, сделала большой глоток кофе и закашлялась: какой горячий!

– Это моя, – запоздало подсказал Аристарх. – Обожглась?

Я с укоризной взглянула на него сквозь слезы, набежавшие на глаза. Мог бы и предупредить! Кофе в моей чашке давно остыл, а дед пил из чашки, сделанной из нержавейки. Ее еще очень любил Глеб за то, что она долго сохраняла напитки горячими. Я и не заметила, как перепутала чашки, ведь снаружи термокружка всегда оставалась холодной.

– Не понимаю, – сказал Вацлав, не замечая моих страданий по случаю обожженного нёба. – Я же видел, как ты тогда размозжила одному из прихвостней Жана голову флаконом духов. И Глеб клялся, что ты из него чуть душу не вытрясла!

– Я была вне себя от злости тогда, – ответила я на вопрос и машинально стиснула чашку, которую так и держала в руках, когда перед глазами пронеслись те события. В глазах полыхнуло – словно ненависть тех прошедших событий снова ослепила меня. Откуда-то издалека донесся встревоженный вскрик. Я очнулась и с недоумением посмотрела на Аристарха, некстати раскричавшегося.

– Ты что?

Он кивком указал на стол. Я опустила глаза, и мне стало плохо. Намертво стиснутый кулак сжимал искореженную железку, в которой я с трудом узнала любимую кружку Глеба. Выплеснувшийся из чашки кипяток черными брызгами окрасил серебряное солнышко на запястье и ожег кожу до волдырей. Меня затошнило от жуткого зрелища, но не от боли. Ее я не чувствовала. Я с криком разжала ладонь; смятая, словно прессом, чашка с дребезжанием прокатилась по столу, расплескивая остатки кофе, и упала на пол.

– Вот все и прояснилось, – прозвучал спокойный голос Вацлава. – Силу тебе придает ненависть, которую со своей кровью вложил в тебя Жан. А Слеза избавляет от боли и наделяет знаниями об оружии противника. Очевидно, чтобы ты сама могла воспользоваться им.

– Логично, – кивнул все еще ошарашенный демонстрацией моих способностей Аристарх. – В рукопашной от тебя толку мало, особенно против нескольких противников, а вот с пистолетом есть шансы на победу.

– Я бы тебе дал свой, – вмешался Вацлав, – да тебя все равно обыщут при входе. Так что при первой возможности разоружай охрану и действуй.

– Хотите сказать, что я теперь стрелять умею? – потрясение спросила я.

– Руку на отсечение даю, – убежденно ответил Вацлав. – Причем не только умеешь, но и никогда не промахиваешься.

Здание фабрики выглядело черной дырой на фоне отдаленных огней микрорайона. Темное, пустынное, зловещее, оно лежало на заснеженном пустыре, словно спящий циклоп. Сравнение с одноглазым великаном не зря пришло мне в голову – в здании светилось одно окно, в углу под самой крышей.

Микроавтобус Гончих припарковался у обочины, слившись с тьмой. Я быстро клюнула в щеку Аристарха, наказав ему в случае чего не бросать Маркизу, кивнула ребятам и выпрыгнула из машины.

Мобильный завибрировал, когда я была на полпути к фабрике.

– Mon amour, – попенял мне голос Жана, – ты привела с собой хвост.

– Я принесла с собой Серебряную Слезу, – зло возразила я. – Неужели ты думал, что старейшины отпустят меня с ней без охраны?

– Иного я и не предполагал, – ухмыльнулся вампир.

– Так какого черта ты выделываешься?! – рявкнула я, сворачивая к главному входу с заржавевшей стальной дверью.

– Дикая кошка, – рассмеялся Жан. – Я жду тебя.

Я подошла к двери и шибанула по ней кулаком. Кулак вошел в сталь, как в пластилин, не встретив сопротивления. Спасибо тебе, Жан, ты выбрал правильные слова для приветствия, с мрачным удовлетворением подумала я, но тут же обругала себя за неосторожность. Только бы его гориллы не увидели вмятину на двери!

Дверь со скрежетом открылась, пропуская меня внутрь. Я проморгалась, привыкая к кромешной темноте после тусклого уличного фонаря, и удивленно присвистнула.

– Надо же, какой почетный прием! Двенадцать человек эскорта на меня одну – это крайне лестно.

Крепкие охранники, полукругом выстроившиеся у входа, не проронили ни звука.

– А, ну да, вы же французы. Бонжур, месье!

Из центра вооруженной до зубов дюжины (у некоторых за плащами было по два пистолета) выступил главный головорез.

– Только без глупостей, мадемуазель. Мне поручено обыскать вас.