Илья Гутман: Возвращение Утренней Звезды

Деятели вроде Харизи ещё умеют и других убеждать. Вот почему наш орден, к примеру, не избавился от предрассудков — таких как то, что в орден нельзя принимать женщин и нелюдей. Но к счастью, времена меняются и новые, лишенные предрассудков люди появляются в рядах паладинов. Как, впрочем, и среди шеддитов…

Чуть позже Ларри прочёл ещё одну книгу из закрытого архива, книгу Омара Ханифа: в ней содержалась трактовка пророчества о Шаддае. Ханиф говорил о нём как о балансёре, избраннике, который будет колебаться между Светом и Тьмой: если Шаддай примет сторону паладинов, то будут повержены орды приспешников Хаоса. Или, точнее, приспешников зла. Если же Шаддай сам примет Хаос, то свет в мире Эрты погаснет. Мир превратится в темницу шеддитов.

Шаддай, Избранник — это и есть Утренняя Звезда, Areas Astior на древневестландском, возможная инкарнация или аватара бога Ареса. Шаддай должен родиться в Вестланде — и совершить переворот во всём мире.

Ларри Мельд снова спал. Ему снился Баал Хариб — точнее, нет, не Баал Хариб, а ещё Арастиор Скайрис. Вместе со своим братом Петером Арастиор шел вдоль какой-то пещеры. За их спинами стояло нечто, напоминающее металлического голема — только оно не обладало такой неуклюжей фигурой. Это существо походило на воина, созданного Трейком, его аватара… Даже нет, длина рук и форма туловища напоминали эльфийские — только мускулатура выглядела гораздо более рельефной, чем у эльфов. Что-то пролязгав металлическим голосом на непонятном языке, голем отключился.

— Ара, как ты думаешь, мы тут найдём кристалл? Такой же, как и в Масхоне? И ты сможешь стать ещё сильнее?

— В том, что кристалл здесь, я не сомневаюсь. Я чувствую его присутствие — так же как и наличие ещё одного кристалла где-то в Шемшии. Правда, Перворождённые не ограничились тремя кристаллами, так что в скором будущем мы получим указатели и на другие города Перворождённых.

— Смотри, Ара! Ты был прав — кристалл! Здесь!

Арастиор посмотрел в центр зала. Там действительно находился кристалл, подле которого уютно устроились какие-то твари, смахивающие на бесхвостых скорпионов.

Когда братья Скайрисы приблизились, кристалл засиял всеми цветами радуги, хотя более всего в нём переливались фиолетовый и зелёный. Если бы не пещеры, он смог бы заменить солнце в радиусе двух-трёх десятков метров. А «скорпионы» (видимо, пробудившись от яркого света) внезапно встрепенулись и приподняли свои клешни. В глазах тварей зажглись зловещие жёлтые огоньки.

Однако Арастиор остался абсолютно спокоен.

— Хорошо хоть, что на этот раз нам не придётся сражаться с охранниками. Прошлая стычка едва не стоила мне жизни, а стражей было всего двое. Лежать! — выкрикнул Арастиор, обратив раскрытую ладонь в сторону приближающихся монстров. Твари мгновенно остановились, как будто наскочили на невидимую преграду, а затем медленно, словно нехотя, опустились на каменный пол, поджав под себя клешни.

— Вот так. Теперь спать! Спать сейчас же!

Глаза скорпионов начали угасать…

— Ларри! Проснись! Экспедиция уже почти собралась! — разбудил Ларратоса Элиддин.

— Что?! Уже утро? Так быстро?

Ларратос тряхнул головой, чтобы поскорее вернуться к реальности.

— Наставник, мне приснился новый сон. Про Арастиора, про руины Перворождённых и какие-то светящиеся кристаллы. Как это древние эльфы смогли подчинить себе такую мощную и эффективную магию?

— Именно это мы и выясним там, Ларри.

Когда паладины вышли из комнаты, к ним подошёл высокий шатен, которому на вид было около тридцати пяти лет:

— Господа, как я понимаю, вы являетесь гиперборейскими паладинами?

— Ну да, — ответил Элиддин, — хотя лично я и родился в Шемшии.

— Я — Леон Турарий. Техник и маг. Изобретатель геликоптера и продвинутых големов.

— Да, Леон. Я слышал о вас, — ответил технику Элиддин, — чертежи многих ваших изобретений были пересланы в Гиперборей.

— Элиддин, какая разница между големами и гомункулусами? — немедленно поинтересовался Ларри.

— Големы, как и гомункулусы, искусственные существа. Но големы делаются из глины, металла, дерева или другого вещества, а гомункулусы — люди, которых выращивают в лаборатории. Гомункулусы, как и големы, не обладают душой, но у них есть разум, хотя и регулируемый. Голем же не обладает собственным разумом, а ведёт себя согласно заложенной в него магической программе.

— Ясно, — кивнул Ларратос, переваривая услышанное.