Стивен Дональдсон - Сила, которая защищает

Лорды тоже не устояли! Смех Морехода крепчал, становясь все более заразительным, и неумолимые призраки поддались его очарованию. Ненависть покидала их сердца, сменяясь чистым, почти детским юмором – они ощутили давно забытый вкус веселья. Все их презрение к Лорду Фоулу растаяло, они больше не издевались над ним. Они смеялись, да, но этот смех вообще не имел к нему никакого отношения. К их собственному удивлению, они просто развеселились, испытывая чистое, ни с чем не сравнимое удовольствие от самого смеха.

В ответ на эти звуки Лорд Фоул съежился. Его последняя защита рухнула; с криком боли и ярости он прикрыл руками лицо и.., начал изменяться. Он молодел! Волосы темнели, борода сделалась более густой. Исчезла также былая осанистость. Но и это было еще не все – молодея, он становился все меньше и вскоре стал совсем юным, едва различимым.

Однако на этом процесс его превращений не закончился. Юноша, потом ребенок, совсем крошечный, неистово орущий… И потом он исчез совсем.

По-прежнему смеясь. Лорды покинули тронный зал. Вернулись в свои могилы, где теперь могли спать спокойно – больше им не надо было страдать из-за того, что был нарушен Закон Смерти. Кавенант и Мореход остались одни.

Больше не сдерживаясь, Кавенант заплакал. Вся его усталость разом обрушилась на измученное тело и израненную душу. Он почувствовал себя таким слабым, что едва мог поднять голову – не то чтобы продолжать жить дальше. Однако ему оставалось сделать еще одно. Он поклялся, что Страна в безопасности – теперь настало время сделать то, что бы и в самом деле обеспечило это.

– Мореход… – произнес он. – Друг мой… Он настолько ослабел, что не мог на словах выразить то, что необходимо было сделать, надеясь, что Мореход и так поймет его.

– Не беспокойся обо мне, – с новой, спокойной гордостью откликнулся Мореход, как будто, заговорив с ним, Кавенант оказал ему огромную честь. – Томас Кавенант, юр-Лорд, Неверящий, храбрый Владыка Белого Золота, я не желаю другого конца. Делай то, что должен, друг мой. Наконец-то я пребываю в мире. Я стал свидетелем и участником удивительных событий.

Кавенант кивнул, глаза его ослепли от слез. Одним напряжением воли он разрушил цепи, сковывавшие Великана – чтобы тот смог, по крайней мере, спастись бегством, если решит сделать это. И тут же выкинул из головы все мысли о своем Друге.

Он плелся через весь зал на неуклюжих, онемевших ногах и думал о том, что, кажется, нашел ответ. Ответ на вызов смерти состоял в том, чтобы использовать ее, заставить служить своим целям, а не просто стать ее жертвой. Это был не очень хороший ответ – но единственный, который он знал.

Следуя ощущениям, которые посылали его ставшие крайне восприимчивыми нервы, он приблизился к Камню Иллеарт, как будто это был плод дерева познания жизни и смерти.

И тут же угасшая было мощь кольца пробудилась вновь. Между Камнем и кольцом возник огромный бело-зеленый столб; казалось, он был настолько высок, что мог проткнуть небеса. Почувствовав эту силу, рвущуюся наружу сквозь ненужную плоть его существа, Кавенант понял, что это и есть огонь, предназначенный для него; как будто он был ворохом осенних листьев или старой рукописью, которые так хорошо горят. Находясь в центре мощного, быстро вращающегося вихря, он встал рядом с Камнем на колени и положил на него руки, как делает человек, приносящий жертву. Кровь из его распухших, почерневших губ заструилась по подбородку; капая на Камень, она тут же испарялась.

С каждым мгновением противоборство двух сил становилось все мощнее. Точно неукротимое сердце. Камень Иллеарт пульсировал под руками Кавенанта, бездумно стремясь уничтожить его. Кавенант как можно крепче прижал его к груди, тем самым еще раз подтверждая свой выбор. Он не смог убить Порчу, но мог, по крайней мере, уничтожить его орудие разрушения и осквернения; без этого всему, что уцелело после гибели Презирающего, потребовались бы века, чтобы восстановить свою прежнюю силу. Обхватив Камень руками, Кавенант сосредоточил всю волю и силу на том, чтобы уничтожить его.

Бело-зеленый, зелено-белый смерч становился все мощнее и наконец вырвался из Риджик Тоума. Точно воины, в смертельной схватке стиснувшие друг друга за горло так, что никакая сила не смогла бы оторвать их друг от друга, изумруд и серебро вспыхнули, взорвались и кругами понеслись вверх со скоростью, перед которой скала оказалась беззащитной. Мыс задрожал до самого основания, стены Яслей покоробились, с потолка рухнули огромные глыбы, более мелкие камни начали плавиться и стекать вниз, словно вода.