Наталья Резанова - Странник

— Что ты теперь скажешь, женщина? — спросил епископ. — Или ты тоже будешь утверждать, что он не в себе?

— Почему же? Он здоров, хоть и готов свихнуться от злобы. А дело, достойные судьи, проще простого, и я готова изложить его, если будет на то ваша воля.

— Излагай. — Епископ был доволен, что допрос наконец-то принял сколько-нибудь приличествующий вид.

— Нечистая сила здесь вовсе ни при чем. Арнсбат родом из Книза, как и я. И не я его преследовала, как можно подумать, а он меня. Он, честные сеньоры, хотел, чтобы я вышла за него замуж. Я не пожелала — это же глупая и злая скотина, господа судьи. Тогда он попытался меня принудить, пригрозил, что выдаст меня королю или другим. На что я пообещала ему в подобном случае прирезать его. Он испугался, а сейчас почувствовал себя в безопасности, вот и распустил язык. А так как судить девушку за то, что она за кого-то там не желает замуж, нельзя, он и наплел всякой мерзости.

— И больше ты ничего к этому не прибавишь?

— Ничего, преподобный отец.

— Никогда в жизни не поверю, чтоб рыцарь захотел жениться на такой! — вскричал Унрик.

— А я склонен ей верить, — заметил Раймунд. — При том, что мне известно о Даниеле Арнсбате, эта история звучит весьма правдоподобно.

— Да и рыцарь-то он из худородных, — добавил Лонгин.

Тут сеньор Меласси, за весь вечер не проронивший ни слова, вдруг вымолвил:

— Ну хорошо. А что он тут начал про Вельфа Аскела?

— Да, именно! — подхватил Унрик.

Она снова чуть напряглась.

— Благодарю вас, мои благородные друзья. Отвечай на вопрос!

— Вельф Аскел ни при чем, как и нечистая сила!

— Не объясняется ли столь наглое поведение уверенностью в том, что Вельф Аскел выручит ее? — Унрик обращался к епископу, но ответила опять Адриана, причем весьма резко:

— Вельф уверен в моей смерти, так же, как вы были в ней уверены, и это никому не мешало, кстати сказать!

— Он знал, кто ты на самом деле?

— Ничего он не знал!

— Как же это могло быть, что он не догадался, пока ты у него служила?

— Вы же все не догадались!

— Но он знал тебя дольше всех!

— А присутствующий здесь граф Лонгин знал меня столько же времени, что и Вельф! Почему его ни в чем не обвиняют?

Лонгин отвернулся и пробормотал что-то нечленораздельное. Продолжать было опасно, она могла дойти и до короля, и епископ решил покончить с этим пунктом.

— Смотри же! Ты свидетельствуешь за него, но против себя.

— А мне наплевать! Это правда.

— И все равно он бы, наверное, многое порассказал, — не унимался Унрик.

— Ничего бы он не рассказал. И нечего ему здесь делать. И если уж взялись за меня, так от него отвяжитесь. А то собрались здесь неизвестно чего ради!

— В самом деле, что же с ней делать? — спросил Эсберн. — Я, по чести, ничего не понял.

— Не беспокойся, разберемся, — ухмыльнулся Унрик, — и доберемся!

Принц поднял руку, призывая к молчанию. В дверях показался Торвальд.

— Отвести ее в темницу. Я думаю, в Гондриле есть темница?

— Конечно, есть.

— Приковать. У дверей — охрану. Что делать — решит суд. Состав его мы определим. В ближайшие дни мы решим ее судьбу. Все.

Адриану подняли с табурета, и в сопровождении охранников — один впереди, другой сзади, — она покинула зал.

— Вы также можете идти отдыхать, благородные сеньоры.

Раймунд вышел последним. На галерее он задержался. Рядом Меласси, Теофил и Унрик обсуждали достойное и мудрое решение принца. Среди толпящейся внизу челяди и многочисленной охраны Раймунд сразу заметил Даниеля. Он стоял у самой лестницы, задрав голову вверх. Глаза его выражали неприкрытую злобную радость. Посмотрев туда же, куда и Арнсбат, Раймунд увидел на лестнице сивую макушку между двумя медными касками. А потом… Раймунд не разобрал, да и никто не разобрал поначалу, что там происходит.

Никто не уследил, как удалось Адриане вытащить кинжал из-за пояса шедшего впереди стражника и в то же мгновение, перемахнув через перила, спрыгнуть вниз. А пока Раймунд разглядел только блеснувшее лезвие и услышал отрывистое: «Получай!» И сразу же столпившиеся солдаты и слуги бросились на нее. Били ее на этот раз гораздо жесточе, чем в Лауде, с той яростью, какую рождает у людей вид крови, топтали, и уже извлекались из ножен мечи.

— Что делаете? — заорал Лонгин, устремляясь к клубящемуся на полу скопищу тел. — Ведь насмерть забьете!

Торвальд кинулся растаскивать своих зарвавшихся подчиненных, и они отступили от распростертого на плитах тела.