Ученый по-прежнему улыбался, когда Фаррис схватил его за подбородок и резко поднял голову вверх. Последнее, что Джосан увидел, был взгляд Фарриса, а потом на пленника надели мешок.
Дыхание участилось, когда вокруг шеи обвязали тесемки, но вскоре давление ослабло. Несколькими мгновениями позже карета остановилась.
Джосана, с завязанными глазами и руками, вытащили из повозки. Его провели по тротуару, вверх по лестнице, затем по длинному коридору. На минуту они остановились, и охранник толкнул пленника вперед. Ученый не почувствовал ничего под левой ногой, и только чья-то рука удержала его от падения.
— Он нужен ей живым! — рявкнул Фаррис. — Гвидо, иди первым, покажи ему дорогу.
Пока Джосан спускался по лестнице, он чувствовал твердую хватку мужчины сзади. Другой шел впереди, по-видимому, чтобы не дать ему упасть. Узник уже давно потерял счет шагам, а они все шли и шли.
— Вот последняя, — заявил охранник впереди. Монах услышал, как в замке повернулся ключ, потом заскрипели петли, когда начали открывать железную дверь. Они сделали еще несколько шагов, потом еще одна задержка, теперь открылась вторая дверь.
Его втолкнули внутрь и развернули. Кисти, занемевшие от веревок, загорелись от боли, как только тюремщики их развязали, и кровь снова побежала по жилам. Руки безвольно висели вдоль тела, а потом Джосана пихнули к стене и каждое запястье заковали в кандалы.
И только потом сняли мешок с головы.
— В этом нет нужды. Я выполнил свое обещание и не собираюсь убегать.
Фаррис даже не потрудился ответить. Он только подергал каждую руку, убедившись, что браслеты надежно удерживают пленника, а потом вышел из камеры, забрав охранников и фонарь. У узника была всего минута, чтобы осмотреть место своего заточения, прежде чем погрузиться в полную темноту.
Несмотря на плащ, камни холодили спину. Плечи болели из-за неудобной позы, но пошевелить руками Джосан мог. Клетушка пахла сырой землей и другими менее полезными для здоровья ароматами. Где-то недалеко послышался мужской крик, потом еще один.
Так это камеры боли, о которых осмеливались говорить только шепотом. Еще мальчиком принц Люций исследовал замок в поисках этого запретного места, но стражники неизменно отправляли его прочь, как только он оказывался на их территории. Теперь его любопытство оказалось удовлетворено, хотя без этого знания Джосан мог спокойно продолжать жить дальше.
Монах был удивлен. Он ожидал, что Нерисса будет рада продемонстрировать нового пленника, чтобы показать, что ей нечего бояться. Но в данной ситуации только Фаррис и стражники, арестовывавшие его, знали, что он находится здесь.
Если только точно понять, где именно его заточили. Существовало два типа тайных камер. Во внешних узники дожидались казни, а во внутренних находились несчастные, которых прежде должны подвергнуть пыткам, прежде чем даровать смерть.
Судя по судорожным всхлипам и крикам, которые доносились до Джосана, он мог поклясться, что его привели во внутренние. Монах напряг слух, но идентифицировать голос мужчины не смог.
Интересно, какие еще секреты императрица рассчитывает от него, получить. Он и так передал в ее руки всех предателей. Неужели она подозревает, что принц кого-то защищает? Или хочет пытать его не ради информации, а в качестве наказания за преступления? Ритуальная смерть, предназначенная предателю, — явление ужаснейшее, включающее в себя семь стадий и длящееся несколько дней, в зависимости от мастерства палача. Но даже этого ей может показаться недостаточно, чтобы удовлетворить потребность в отмщении.
Ты оказался прав. Нериссу стоит остерегаться и бояться. Жаль, что я понял это слишком поздно.
На этот раз слова прозвучали так, будто Люций разговаривал с ним вслух, Джосан ответил ему в том же духе.
Как ты думаешь, что она с нами сделает? — спросил он.
Моя мать предпочла отравиться ядом, чем отправиться в эти комнаты, сказал принц. Она ничего не знала о моих планах, однако это ее не спасло.
Мне очень жаль, ответил Джосан, чувствуя отголоски печали Люция.
Я понимал, что погубил ее и не мог столкнуться с тем, что будет дальше, поэтому и убежал к брату Никосу, умоляя его дать мне убежище. Он предложил мне яду, но в его планы не входила моя смерть.
Клянусь, я не знал, что у него на уме. Внезапно монаху показалось очень важным, чтобы Люций это понял. Ученый никогда не желал судьбы принца.
Ты слишком честен, чтобы совершить подобное. Некоторое время узники молчали. Любой другой постарался бы покинуть Каристос вместо того, чтобы остаться здесь, пытаясь исправить все мои ошибки, — добавил потомок Константина.
Читать дальше