Александр Прозоров - Возвращение

— Вы продаете старинные монеты?

— Разумеется. Какой именно век и какие страны вас интересуют?

— Русь и Средняя Азия, примерно девятый век.

— Да, это здесь, в большом зале, — обрадовалась продавщица и заторопилась в соседнюю комнатку.

— И я хочу не купить, а продать, — добавил Олег.

— А-а… — тут же обмякла девушка, словно из нее воздух выпустили. — Это к Вячеславу Григорьевичу надо, он у нас ассортимент отслеживает.

— И где его найти?

— В конце оружейного зала крашеная дверь, за ней коридор и первая дверь направо.

— Спасибо на добром слове, юная леди…

Оружейный зал оказался комнаткой метра четыре на четыре. В углу за прилавками имелась низкая, метра в полтора, дверца, покрашенная под цвет стены, внешне более похожая на дверцу стенного шкафа или пожарного крана. Однако за ней обнаружились еще четыре ступени, ведущие в узкий коридорчик — чуть больше полуметра шириной. В двух шагах далее и была дверь из кровельного железа, но с медной ручкой и замочной скважиной. Ведун постучал.

— Да, я здесь! — отозвались изнутри.

Олег толкнул створку и с облегчением оказался внутри конурки где-то метра два на два. Во времена Екатерины Великой здесь, наверное, держали ведра и метлы местные дворники. Теперь, учитывая стоимость площадей в «исторической застройке», подобный кабинет стоил очень много. Солидный, в общем, был «офис»: со столом, плоским стеллажом для бумаг, креслом для хозяина и маленьким окошком у него над головой, под самым потолком. За окошком то и дело мелькали ноги, но разглядеть что-либо выше колен было невозможно.

— Вячеслав Григорьевич? — на всякий случай уточнил ведун у сладко пахнущего мачо средних лет и средней же упитанности, но с тонкими усиками, тонкой бородкой и черными, как каменный уголь, волосами, гладко прилизанными к затылку.

— Чем могу быть полезен, уважаемый… уважаемый?..

— Можно называть меня просто Олегом, — разрешил Середин. — Я привык. А полезен… Я могу быть полезен вам тем, что готов расстаться со старыми монетами, что завалялись у меня дома.

— Копейки, полтинники, гроши? — презрительно дернулась верхняя губа мужчины.

— Не уверен. По-моему, в девятом веке их называли немного иначе… — Ведун раскрыл сумку, нащупал в ней несколько монет и выложил на стол.

— Чешуя? — встрепенулся мачо. — Ну, хоть что-то! А то тут иные даже пятаки брежневские впарить пытаются… Ну, могу взять по рублю за штуку. У вас их много?

— Електрическая сила! — не удержался от возгласа Середин. — Монеты девятого века?

— По рублю, молодой человек. А вы думали? — Вячеслав Григорьевич откинулся в кресле и довольно расхохотался: — А вы думали, что добыли сокровища капитана Флинта? Клад, наверное, попался, да? Бывает, бывает… — Он поелозил ухоженными пальчиками с ровными, чистенькими ногтями по столу вокруг монет. — Понимаете, молодой человек… Дело в том, что большая часть кладов наполнена именно этими новгородками. Самая ходовая, видать, была монета. Так что денег этих много, а собирателей на них, увы, мало. Это во-первых. А во-вторых, в чистоте металла в те времена разбирались слабо, серебром считали чуть ли не все, что блестит. Ныне же вся эта чеканка проходит под грифом «изделие металлическое с примесью серебра» и никакой иной, кроме музейной, ценности не представляет. Вы их даже в лом не отнесете — не примут. По современным меркам, это не серебро. Хотя, чего я убеждаю? Пойдите в зал, там ваши сокровища по двадцать два рубля в сувенирных пакетиках лежат. Причем уже начищенные, отборные и вместе с упаковкой.

— Все же двадцать, а не один.

— Повторяю, они уже начищенные и красиво упакованные. А ваши монеты — грязные и истертые. К тому же, новгородки продаются очень плохо, и брать их у вас вообще не имеет смысла. По рублю я еще готов вложиться. Года за три-четыре как-нибудь разойдутся. Дороже — смысла нет. Можете оставить себе на память. Детям будете показывать, что наши предки тысячу лет назад в руках держали, чем им зарплату выплачивали.

— Понятно… — Середин забрал «чешую», поворошил содержимое сумки, достал крупные монеты, начал выкладывать по достоинству: три дирхема, дукат, динар, змеевик.

— Какие истертые… — Вячеслав Григорьевич покрутил между пальцами дирхемы. — По достойной цене не выставить. Но по двадцатке за каждую могу дать. Не сувенирные это монеты, не наши. Спросом у туристов не пользуются. Дукатик венецианский! Странно, что он здесь у кого-то в кладе оказался, они чаще на юге попадаются. Три грамма золота. Жалко только, низкопробного. Но золото есть золото, да и падки на свои денежки итальянцы. Пожалуй, рублей в триста я такую монету оценю. Так, динар: золота в нем побольше, качеством похуже, туристы из Европы их почти не знают. Ну, пусть будет триста. А это что такое?