Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

— Кто же его так?, — сочувственно спросил монах.

— Не знаю. Для уважающих себя охотников он не слишком интересен. Не дорос ещё до полноценного трофея. Может быть, собаки одичавшие напали.

— Возможен и другой вариант, — сказал Ладвиг. — Браконьеры.

— Тогда они очень рискуют, — покачал головой чиновник. — Его светлость, герцог Кэссиан с пойманными браконьерами не церемонится. В лучшем случае — порка кнутом.

— Что же тогда в худшем?, — в голосе брата Йохана послышалась озабоченность.

— В худшем… — Эгон снова ухмыльнулся. — В худшем они сами становятся дичью. На псовой охоте. Бегают от собачек по лесам. Это надолго отбивает желание добывать оленей в герцогских охотничьих угодьях.

— Ну и нравы у вас, — протянул монах. — Я не оправдываю нарушителей закона, но нельзя же травить людей собаками. Нельзя приравнивать людей к зверям.

— А если сами люди ведут себя, как звери?, — вмешался в разговор Ладвиг. — Будучи застигнутыми на месте преступления, браконьеры убивали егерей. Такое случалось неоднократно.

— А как люди становятся браконьерами? Им не хватает средств, чтобы прокормить семьи!

— И такое бывает, — подтвердил Эгон. — Бродяги иногда прибьют втихаря оленя и съедят. Но большинство браконьеров вполне обеспеченные люди, не задумывающиеся о том, где бы добыть кусок хлеба. Их жизнь скучна, поэтому хочется испытать острые ощущения. Недаром говорится, что безделье — начало всех пороков.

— Это бесспорно, — согласился брат Йохан. — Но гораздо хуже другое. Люди находят удовольствие в умерщвлении живых существ, красота и грация которых не знают себе равных в животном мире. Они же по сути дела беззащитны перед человеком. Несмотря на громадные ветвистые рога, олень обладает кротким нравом. Это не кабан, который один на один способен растерзать незадачливого охотника. Другое дело — олень…

Договорить монах не успел. Внимательно слушавший Ладвиг краем глаза успел заметить летящую им навстречу большую тёмную массу. Сержант инстинктивно пригнулся и пришедшийся по спине удар вдавил его в седло.

"Только этого нам не хватало", — подумал он, быстро освободил правую ногу из стремени, соскользнув с коня на землю. Фитц испуганно дёрнулся вперёд, но не почувствовав на себе наездника, остановился. Уже с земли Ладвиг увидел мула, как ни в чем ни бывало стоявшего посреди дороги без седока. Что-то ещё было не так, но сержант не сразу сообразил, что не замечает рядом ни кобылы Габи, ни Эгона.

— Хватай за уздечку!, — хриплым голосом заорал кто-то. — Да не повреди! Добрый конь!

— Чернорясника обшарьте! Казна, наверное, у него!

Ладвиг начал подниматься, но поскользнулся на траве и потерял равновесие. Именно это помогло ему разминуться с непонятным предметом, пронёсшимся над головой в обратную сторону. Громко и негодующе заржал Фитц. Сержант, наконец, поднялся на ноги и увидел, что его коня пытается увести мерзкого вида оборванец. Жеребец поднялся на дыбы, угрожающе взмахнул копытами, но разбойник ловко увернулся и, непристойно выругавшись, свободной рукой ударил Фитца по шее.

— Оставь его в покое, грязная свинья!

Налётчик оглянулся и ощерился, словно рассерженный пёс, приподняв верхнюю губу. Из гнилозубого рта вырвался резкий свист, и за спиной у Ладвига послышался топот ног. К нему бежали ещё двое разбойников, размахивая большими мясницкими ножами. Меч стражника был почти одного размера с ними, и это дало бандитам повод считать себя хозяевами положения. Через несколько мгновений они пожалели о самонадеянности, если только у этого сброда вообще могли быть какие-то мысли.

Самого шустрого из этой парочки сержант встретил хорошим ударом кулака, сжимавшего рукоять меча. Сложная полукорзинчатая гарда впечаталась в грязную небритую щёку, заставив злоумышленника коротко хрюкнуть и опрокинуться навзничь. Второй налётчик зарычал, сделав зверское лицо, прыгнул вперёд, держа нож в вытянутой руке. Частично этот манёвр удался, и Ладвиг едва успел уклониться от лезвия, успевшего распороть ткань его дорожного костюма. Сержант не собирался лишать разбойника жизни, но тренированные мускулы среагировали быстрее, чем в сознании успел оформиться запрет на убийство. Атаковавший человек инициировал ответную реакцию Ладвига в виде нескольких последовательных движений, настолько быстрых, что стороннему наблюдателю они показались бы одним целым. Результатом стала проткнутая насквозь грудь бандита, испустившего дух раньше, чем его тело успело свалиться в дорожную колею.