Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

Посыльный оказался расторопным малым и легко нашёл общий язык с жеребцом Ладвига, Фитцем. Может быть, сказался опыт обращения с лошадьми, а может, повлияли знакомые коню запахи караульного помещения. Так или иначе, Фитц уже поджидал сержанта, тихим ржанием приветствуя запрыгнувшего в седло хозяина. Ладвиг ласково похлопал своего любимца по шее и лёгким ударом пяток послал коня рысью.

Южные ворота столицы Западного герцогства были единственными не запирающимися на ночь воротами города. Жизнь здесь кипела круглые сутки. С незапамятных времён горожане сажали фруктовые деревья за пределами крепостных стен. После череды междоусобных войн остатки некогда великолепных садов сохранились только в окрестностях Южных ворот. Без соответствующего ухода яблони груши и сливы вымахали до размеров, совершенно неприличных для плодовых деревьев. Большинство из них были слишком стары для плодоношения, а если и приносили плоды, то слишком мелкие, как у своих диких собратьев. Назначенные магистратом смотрители не помышляли о каком-то серьёзном благоустройстве, едва справляясь с очисткой тропинок от молодой поросли, густо усеивавшей корни старых деревьев. Горожане любили сады и считали их одной из достопримечательностей Энгельбрука, почти наравне с дворцом Ангельский Мост, в честь которого, собственно, и был назван город.

Большинство праздников, кроме церковных, проводились на полянах под сенью старых деревьев, ещё помнящих времена былого величия Западного герцогства. В будние дни в садах бывало ненамного меньше людей. Шумные ватаги ребятишек устраивали там игры, лазали по деревьям, отыскивая немногочисленные плоды и разоряя птичьи гнёзда. Влюблённые парочки уединялись в густых зарослях, подальше от посторонних глаз, особенно в пору цветения, когда в воздухе кружились лепестки облетающих цветов, а голова кружилась от их восхитительных ароматов. Дуэлянты организовывали там свои кровавые игрища, и немало полян было полито горячей кровью молодых безрассудных сорвиголов.

Энгельбрук, как паук в центре паутины, расположился на пересечении многочисленных торговых путей, протянувшихся с одного края Союза Верных до другого. Три такие дороги, прямые, словно вонзившиеся в тело жертвы мечи, прорезали сады с разных направлений, сходясь воедино у Южных ворот. День и ночь, громыхая колёсами, по торговым путям тянулись обозы, постепенно протачивая колеи в каменных плитах дорог. Ненасытный Энгельбрук поглощал всё, что привозили купцы, меняя их товар на звонкую монету, немалая доля которой оседала потом здесь же, в питейных заведениях и потайных карманах щедрых на любовь девиц.

Ладвиг добрался до Южных ворот, когда в город прибыли очередные караваны. Неизвестно, что вёз тот из них, что прошёл через подъёмный мост первым, но от второго за милю несло отвратительным запахом, который издаёт солёная рыба, испортившаяся в результате длительного и явно неправильного хранения. Даже привычные ко всему попрошайки, зорко следящие за проезжающими мимо обозами, попятились и стали освобождать площадь перед воротами. Самый стойкий из них остался на месте, презрительно плюнул на колесо телеги, проехавшей от него в пяти футах, и хриплым голосом сказал:

— Чего носы воротите? Всё равно скоро нам это жрать придётся.

— Это как?, — гнусаво крикнул кто-то, зажимая пальцами нос. — Таким только на поля удобрять!

— Кто б его тогда в город повёз?, — парировал обладатель хриплого голоса. — Наверняка очередной торгаш отдал по дешёвке в счёт уплаты налогов. В городе всё возьмут. Нужно же что-то подавать в столовой для бедных. Там любую гниль промоют, да сварганят похлёбку. Кто после неё выживет, тому отпущение грехов и…

— Молчать!, — заорал один из городских стражников — хлебнув полным ртом удушливой вони, он закашлялся и кое-как выдавил из себя: — Висельники!

— Вот-вот, — негромко добавил стоящий спиной к Ладвигу стражник с нашивками вахмистра, — давно по вам ночной мастер тоскует.

Попрошайки тут же бросились врассыпную, первым делом метнувшись по тёмным углам площади, подальше от освещённых мест.

— Вам туда, сержант, — сопровождавший Ладвига гонец указал на комнату для отдыха караульных.

В просторном помещении находилось всего двое мужчин. Оба разместились за большим столом, служившим стражникам и для приёма пищи и для мелкого ремонта амуниции. У дальнего конца стола, устроившись на месте начальника караула, зевал какой-то невзрачный тип, в котором Ладвиг опознал мелкого чиновника при Магистрате. Спиной ко входу сидел необъятных размеров человек, одетый дорого, но без изящества. Похоже, толстяку пришлось сегодня двигаться больше, нежели обычно, потому что из-под съехавшего набок плаща виднелся пелисон*, разошедшийся в нескольких местах по швам. Сквозь прорехи торчала меховая подкладка, и было заметно, что хозяин сильно сэкономил на дорогостоящих мехах, пустив их только на отвороты одежды.