Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

На лице парня появилось тоскливое выражение. Похоже, он уже пожалел, что связался с таким неуступчивым клиентом.

— Мужественный и великодушный рыцарь не может быть таким бессердечным, — грустно произнёс он, глядя на сержанта большими доверчивыми глазами. — Мой заработок — единственная надежда нашей несчастной семьи…

— Стоп. — оборвал его Ладвиг. — Такие песни можешь петь возле церкви, прося милостыню. А я всё это уже слышал. Про то, как отец спился и утонул в реке, а мать готова отправиться в бордель, лишь бы прокормить пятерых голодных сирот.

— Согласен, — буркнул парень. — За вино требуется внести задаток.

— Скажешь Ингвазу, что берёшь для сержанта Ладвига.

— Но, господин…

— Не следует приманивать ястреба, оставляя без присмотра цыплят. Я не хочу, чтобы тебя внезапно ограбили по дороге. Шевелись, а то найду кого-нибудь порасторопнее.

Посредник моментально исчез в толпе. Парень оказался не новичком в своём деле и вернулся быстро, в точности исполнив заказ.

— Вино настоящее, без обмана. Все пробки залиты красным сургучом. Печати целые, — отчитался он, перекладывая покупки в седельные сумки, — дикий мёд у Юргена уже закончился, поэтому всё вышло на пять медных монет дешевле.

— Оставь себе. — сказал Ладвиг, отсчитывая деньги. — Это тебе за честность.

— Благодарствую, — просиял посредник, но уходить не спешил. — Так случилось, что мне стало известно ваше имя, благородный господин. Кое-кто из ремесленников хотел бы сделать вам выгодное предложение.

— Ну, ты и пройдоха!, — восхитился сержант. — Когда успел?

— Я не из последних в своём деле, господин. — самодовольно ответил парень. — Ваш хороший знакомый, оружейник Корбл, будет рад видеть вас у себя в лавке.

— Корбл, — задумчиво произнёс сержант, — настырный…

Два длинных сезона тому назад Ладвиг поступил в городскую стражу Энгельбрука, а спустя сезон стал сержантом-инструктором по клинковому оружию. Магистрат выделил средства на перевооружение стражи, заказав большую партию лёгких мечей с гардой в виде полукорзины. Относительно тяжёлый эфес смещал баланс клинка в сторону рукояти, но обучаемые сержантом бюргеры признавали только рубящие удары, орудуя изящным оружием так, словно разрубали тяжёлым тесаком свиную тушу. Посмотрев, как обращаются доблестные стражники с лёгким мечом, Ладвиг на первых порах впал в уныние, не надеясь привить им культуру владения оружием. Понадобились долгие декады упорных занятий, прежде чем стражники научились наносить точные колющие удары, а также усмирять дебоширов и разгонять всякий сброд, применяя только гарду.

Положа руку на сердце, сержант был не в восторге от этого оружия, втайне называя меч стражника кинжалом-переростком. Слишком лёгкий, чтобы рубить, слишком короткий, чтобы держать неприятеля на расстоянии, лёгкий меч годился только для скоротечных групповых стычек и абсолютно не годился для сражения один на один с серьёзным противником. Скорее, он был просто символом власти, и несведущие в оружии жители Энгельбрука с уважением поглядывали на охранявших город стражников. Ладвиг тоже носил перевязь с лёгким мечом, но рука скучала по серьёзному клинку, тем более, что унтер-офицерам разрешалось использовать на службе другое оружие, приобретённое на собственные средства.

Подыскивая замену лёгкому мечу, сержант заметил в одной из лавок на улице Оружейников великолепный образец клинкового оружия, чем-то похожий на риттершверт — знаменитый рыцарский меч, но с относительно узким лезвием и более изящный. Своего рода, тяжёлая рапира, вес которой позволял использовать её и для рубящих ударов. Изысканное оружие обладало широкими возможностями, оценить которые были способны далеко не все мастера фехтования. Похоже, рапиру делали на заказ для весьма состоятельного человека, немало заплатившего за богато украшенную сложную корзинчатую гарду и рукоять в форме полуобнажённой красавицы.

Рапира украшала витрину в лавке, принадлежавшей Корблу — торговцу, не имевшему никакого отношения к созданию оружия. Его заведение представляло собой нечто среднее между ломбардом и лавкой старьёвщика, где оседали разнообразные мечи, топоры и кинжалы вперемешку с древковым оружием и помятыми фрагментами доспехов. Состояние клинков, как правило, было ужасным, и Корбл спускал свой товар за бесценок не гнавшимся за качеством горожанам. Кое-кто из кузнецов-оружейников заглядывал к нему и забирал для себя те образцы, которые ещё можно довести до товарного вида. Неизвестно как попавшая сюда рапира была в отличном состоянии и в окружении ржавого зазубренного железа смотрелась как голубица среди воронья. Хозяин лавки догадывался о её высокой стоимости и терпеливо ждал покупателя, который по достоинству оценит это чудо кузнечного искусства.