Александр Прозоров - Потрясатель вселенной

— Я чувствую, я вижу! Я вижу колебания океана. Я вижу мощь и величие, я вижу силу, великую силу!

Олег насторожился, но отреагировать не успел.

— Богиня Дара-эхэ! Она вошла в наш мир! — голосом сильным настолько, что он накрыл весь лагерь, возвестил лама. — Величайшая из сил! Великая, как океан! В тебе вижу силу! — Посох взметнулся и указал точно на Олега. — Имя твое отныне Океан-хан! Тенгизхан, воплощение великой Дара-эхэ!

Тысячи и тысячи глоток разом взревели от восторга. Десятки рук схватили Середина, вскинули в воздух и усадили на невесть откуда взявшийся круглый медный щит, подняли над головами. Отсюда, с высоты, Олег отлично видел океан восторженных нукеров, десяток довольных старейшин и одного драпающего, приволакивающего посох монаха.

— Это подстава! — попытался объяснить сверху ведун. — Натуральная подстава. Откуда взялся в дикой степи этот лама, как он меня узнал?! Какого лешего вы вообще слушаете этого нищего бродяжку?!

Но его крики бесследно тонули в дружном реве радости. Кочевники узнали, что древнее пророчество наконец-то сбылось.

— Ну и ладно. — Олег уселся на щите и поджал ноги. — Вам же хуже.

Под вопли приветствий и восторга его трижды обнесли вокруг стойбища, после чего вернули в центр и опустили перед юртой старост здешних родов. Олег поднялся, сошел со щита, к нему тут же приблизился Бей Джебе, стукнул себя кулаком в грудь, склонил голову:

— Мой род и я лично клянусь тебе в верности, Тенгизхан. Повелевай нами по усмотрению своему, владей жизнью и имуществом нашим. Отныне и до скончания веков! — Он порывисто выхватил меч, поцеловал клинок и отступил в сторону.

Его место занял сказитель с прищуренным глазом и дословно повторил:

— Мой род и я лично клянусь тебе в верности, Тенгизхан. Повелевай нами по усмотрению своему, владей жизнью и имуществом нашим. Отныне и до скончания веков!

Формула клятвы была короткой — но вот старейшин собралось не меньше двух сотен, а потому обряд принесения клятвы занял заметно больше часа. Вполне достаточно, чтобы успокоиться и подумать. Хотя думать, собственно, было не о чем. Для Олега не менялось ничего, кроме того, что вместо трех тысяч теперь он использует для охраны обоза и стад девять тысяч воинов. Да и здешние кочевники наверняка найдут что продать богатому южному соседу. Просто ограбить их, как раньше, он уже не позволит. А значит, довольны будут все.

И когда последний из старейшин, поцеловав меч, шагнул в сторону, Олег запрыгнул обратно на щит, вскинул руку и громко объявил:

— Мы идем к Стене!

Нукеры степей взревели от восторга, а Бей Джебе, подняв сверкающий клинок, провозгласил:

— Монголы! Теперь мы все монголы!

От страшного названия Олег вздрогнул, отступил к Джебе и тихо спросил:

— Что это значит?

— Монголами в наших краях называют людей, которым очень сильно повезло. Счастливых людей. Ты с нами — и мы счастливы… — И он снова во весь голос прокричал: — Монголы! Мы монголы!!!

— Счастливчики, значит, — пробормотал ведун. — Знать бы наперед, откуда что берется.

У магов они научились искусству колдовства и получили повеление от своих бесов.

Великая Китайская стена оказалась именно тем, что и было заявлено в ее названии: стеной из земли. [6] В русском языке китайскими называли стены, сделанные из кит (срубов), засыпанных землей. Именно так и появилось на Руси немалое число «китайских городов» — сиречь, окруженных земляными стенами. Однако размеры ее впечатляли: высотой с трехэтажный дом, это сооружение перекрывало всю долину. По левую руку от крепости она перебрасывала через реку кирпичные арки с железными решетками и забиралась в горы, по правую — описывала небольшую петлю, видимо, используя какую-то особенность рельефа; потом ложилась строго по прямой к горному отрогу, тянулась наверх и по самому гребню устремлялась к горизонту. Бесконечные зубцы, приземистые башни через каждые сто шагов, копья прогуливающихся по этим башням стражников.

Олег так и не понял, на кой ляд жителям страны понадобилось ставить стены в горах. Там все равно ни конному не проехать, ни телеге не пробраться, да и пеший запросто ноги переломает. А потому никому никогда и в голову не придет штурмовать укрепление в столь неудобном месте. Или перелезать горные кряжи, чтобы потом оказаться пешим и почти безоружным на чужой территории без шансов получить подкрепление, оружие, припасы или вывезти раненых, имея в тылу вражеский гарнизон. Для продвижения обоза и конницы нужна дорога — а на ней все равно стояла похожая на пагоду трехъярусная крепость, высокая, как стадион в Лужниках, и от силы вдвое меньшая по размеру.