Александр Прозоров - Потрясатель вселенной

Пробравшись старым путем, кочевники слились в единый отряд и перешли на рысь.

— Повернем влево, за Мокрую Плешь! — предупредил степняк. — Там еще стада, которые нужно забрать. И погоню со следа собьем, пусть по кругу ходит.

Против перспективы прихватить еще какие-то стада никто из нукеров не возражал. Олег же, пристроившись стремя в стремя к сыну хана, поинтересовался:

— Откуда дым?

— Я не мог забрать юрту, — с сожалением вздохнул тот. — Без повозок ее не увезти. А с обозом мы слишком медленно пойдем — могут догнать, перехватить. Приказал сжечь. Так меньше риска.

— Не жалко?

— Жалко, — признал степняк. — Но я возместил потерю табуном шамана, будь он проклят.

— Он разозлится.

— Пускай. Может, хоть лопнет от злости!

Мчавшиеся на рысях скакуны всего за десять минут одолели две версты и оказались в виду пастбища. Кочевники без команды стали разворачиваться в загонную цепь, чтобы собрать разбредшихся коров в одно стадо и погнать перед собой. Уж что-то, а со скотом они обращаться умели. Сторожившие хозяйское добро пастухи вскочили и замерли, с тоской ожидая судьбы: поднимать три копья против четырех сотен смысла все равно не имело. Это их и спасло. Воины уже давно не попадали в сечу, не теряли друзей, не пьянели от крови и не сатанели от ненависти. А потому лишь прокатились волной через костер, пропустив степняков между собой. Настроения убивать у них не было.

Сотни прошли еще несколько верст по пастбищам, миновали ручей, сократили шаг и спустя еще пару часов остановились у того же ручья, но уже заметно ниже по течению. Напоив добычу и лошадей, они неторопливо двинулись дальше, чтобы уже в полной темноте расположиться на ночлег в уютной ложбинке. Отсюда выступили еще до рассвета и после полудня нагнали сотню, что вела на север табун примерно в две сотни голов, причем каждая лошадь оказалась навьючена тремя-четырьмя овцами. Степняки явно знали толк в правилах разграбления себе подобных. Здесь Судибей наконец-то обнял жену, на взгляд Олега показавшуюся не старше семиклассницы, поцеловал замотанного в платки малыша.

В сумерках «идущие за волком» миновали брод и тут же остановились, чтобы отвязать баранов: такой способ путешествия не шел на пользу ни лошадям, ни грузу. Возле брода выставили усиленные дозоры с луками — три смены по полсотни воинов. Но покоя воинов никто не потревожил. То ли отец и вправду отпустил «забравшего свое» сына, то ли просто не успел собрать силы для погони. Двумя десятками преследовать все равно бессмысленно, а собрать всех мужчин с дальних кочевий — это сколько времени пройдет!

Наконец последний переход — и все пять сотен вместе с добычей прибыли в лагерь возле Птуха еще до того, как под котлами загорелись первые костры.

— Сноу! Борд! Коня примите! — спешиваясь, крикнул Середин и уже в который раз усомнился, что имена подаренных в его отсутствие невольниц были такими от рождения. Девочки выбегать не торопились. Олег сам отпустил подпруги, снял седло. Выждал еще чуть-чуть, потом вошел внутрь.

Четыре женщины спали крестиком, голова к голове: две невольницы и Роксалана — в белых длинных рубахах, страшное чудовище с зубами на лбу и черными глазами — в неизменном сальном и вонючем балахоне из мягкого войлока. Старая ведьма почивала, совершенно не чуя подступающей опасности.

— Вот и тебя грибной супчик наконец-то подвел, — прошептал Олег, кладя руку на рукоять сабли, подкрался ближе…

Однако рубить или колоть спящую беззащитную женщину, будь она хоть трижды наркоманка и дважды карга, рука все-таки не поднялась. Душе хотелось чего-нибудь более злобного, но не кровавого. Поэтому он отступил ко входу, зачерпнул из бочки холодного пенистого кумыса, вернулся назад, занес чашу над жертвой… Тут глаза шаманки открылись, и она четко произнесла:

— На тебе проклятие, слуга пророчицы. Берегись! — И тут же поддала миску снизу.

Чаша подлетела вверх, вслед за ней невольно поднялся взгляд Середина — а когда опустился, Урги на месте уже, разумеется, не было. Все, что успел сделать ведун, так это поймать уже наполовину пустую емкость. Остатки прокисшего кобыльего молока выплеснулись на лицо Сноу. Или Борд — Середин пока так и не научился их различать. Девочка вскрикнула, села, протерла залепленные глаза.

— С добрым утром, милая. — Олег допил остатки кумыса. — Сходи, напои коня. Заодно и умоешься.

Конечно, можно провозгласить себя цивилизованным человеком и не верить суевериям, но вольно или невольно мы подчиняемся этим страхам. Они сидят в подсознании каждого на уровне генетической памяти. …Это очень напоминает обряд «туган жерге аунату» (обваливание в родной земле), который до сих пор не забыт: человека, после долгого отсутствия вернувшегося из зарубежья, катают по земле. Считается, что таким образом Мать-земля (Жер-ана) дает почувствовать, напоминает своему ребенку дух Родины. При этом самая старая женщина говорит: «Не забывай, что ты родился на этой земле, выполняй свой сыновний долг!»