Макс Мах - Хозяйка Судьба

Он стоял посреди поля битвы, а вокруг — рядом с ним и вдали — сражались и умирали в последней схватке люди и иные. Он слышал звон оружия, бессмысленные выкрики и тяжелое дыхание, дерущихся не на жизнь, а на смерть бойцов; чувствовал на лице холодный ночной ветер и ощущал прикосновения жара от далеких всполохов живого огня; вдыхал дым пожарищ и запахи пота и крови… Он был там воплоти и мог рассмотреть любую деталь, выражение лиц и глаз… И только лица вождей двух армий были скрыты от него тьмой, потому что…

Он снова был в ущелье. Пот тек по его лицу, как будто он сам участвовал в том многочасовом сражении, которое только что показала ему богиня, требовавшая от него решения.

Выбор ! — Требовательно повторила она.

Выбор ! — Вторил ей другой «голос», и Карл посмотрел направо.

Каменное лицо было безмятежно, и глаза, хоть и живые, но не человеческие, смотрели на него с чувством холодного превосходства.

Выбор ! — Напомнила вторая богиня. — Сделай выбор, Карл .

И тогда он ее узнал, хотя, казалось, в этом величественном чужом лице не было ничего, что могло бы напомнить ту женщину, которая являлась ему во сне. Но это была она. Та, что следовала за ним по бесконечным дорогам его жизни, чтобы однажды все-таки поймать в ловушку Мотты.

Ты !

Но он уже снова стоял посреди поля битвы, а вокруг — рядом с ним и вдали — сражались и умирали в последней схватке люди и иные. Он слышал звон оружия, бессмысленные выкрики и тяжелое дыхание, дерущихся не на жизнь, а на смерть бойцов; чувствовал на лице холодный ночной ветер и ощущал прикосновения жара от далеких всполохов живого огня; вдыхал дым пожарищ и запахи пота и крови… Он был там воплоти и мог рассмотреть любую деталь, выражение лиц и глаз… И только лица вождей двух армий были скрыты от него тьмой, потому что…

Сила сопереживания, охватившего его целиком второй раз подряд, была настолько сильна, что, вынырнув из недр ожившего видения, Карл ощущал себя так, как если бы и в само деле вынужден был пережить два грандиозных сражения, случившихся одно за другим, без паузы переходя одно в другое. Но главное было не в том, как он себя сейчас чувствовал, а в том, что теперь он окончательно понял, что за мерзкое сокровище хранили запечатанные неснимаемой печатью «Задона» Врата.

«Боги…» — если бы Карл смог сделать это физически, то, наверное, даже улыбнулся. Презрительно, разумеется, потому что боги Высокого Неба оказались вполне по-человечески глупы и бессильны.

И ничего-то сами они поделать не могли. Не знали, не умели, были не способны. Или и над ними довлела высшая сила? Уж не великий ли одинокий Бог убру был тем, кто наложил эти ограничения? Но, как бы то ни было, самостоятельно действовать здесь, на Земле, в том единственном месте, где великая сила свершения способна была решить их давний спор, небожители, судя по всему, сами не могли. Только через других, тех, до кого были в силах дотянуться. Только через не многих сих. Однако в том-то и дело, что той безымянной богине иных — Голубой Страннице Высокого Неба — которую Карл так долго почитал за свою мать, для достижения собственных ее целей нужен был не только и не столько человек или иной , а некто, по праву рождения принадлежащий обоим этим мирам. И Карл Ругер не стал первым, кого посылала она к великим Вратам, запечатанным неснимаемой печатью «Задон». А уж кем должен был быть тот, кто обладал большей, чем боги Высокого Неба властью, по-прежнему оставалось только гадать. Карл всего лишь оказался тем единственным, кто прошел этот путь до конца. А почему случилось именно так, а не иначе, и кто предопределил ему такую судьбу, и предопределил ли, было неизвестно. И вряд ли тайна эта будет когда-нибудь раскрыта. Однако не в том суть. Случилось то, что случилось, и именно ему, Карлу Ругеру из Линда, суждено было однажды прийти туда, куда следует, причем не когда-нибудь, а тогда, когда нужно. Впрочем, как давно уже стал догадываться Карл, такие люди, как он, по определению не могли являться игрушкой в чужих руках, даже если это были руки богини. Что захотят, то и будут делать, как бы не склонял их «случай» к другому, а не захотят, так и не сделают вопреки всем соблазнам Верхнего и Нижнего миров.

«Нет, — решил Карл, глядя на „последнюю дорогу“, буквально умолявшую его сделать первый, роковой, потому что безвозвратный, шаг. — Нет, „матушка“, я не стану убийцей людей…»

Перед его глазами прошли образы тех, кого ему предлагалось сделать своими врагами и будущими рабами. Петр Ругер, Карла и Стефания, Яр и Ребекка, Август Лешак, Иван Фальх, огненная дева Анна… Их было много, встреченных им на дороге длинною в жизнь, тех, кто имел имя и свою собственную историю. И еще большее количество людей — несчетное их множество — навсегда остались для Карла безымянными, никогда им не встреченные, лишенные облика, но жившие когда-то или ныне живущие под Голубым Куполом.