Макс Мах - Хозяйка Судьба

Перед тем, как раскурить свою трубку, Карл снова призывно свистнул в окружившую его тьму. Прошло несколько секунд и откуда-то, со стороны дороги, послышался тихий отклик. Карл не ошибся, Март действительно знал убрскую «лошну» — пастуший свист. Услышав знакомое, « Иду, оставайся там, где стоишь », Карл усмехнулся и вернулся к костру. Однако прошло никак не менее четверти часа, прежде чем Март преодолел, наконец, разделявшее их расстояние и появился перед Карлом во плоти.

— Доброй ночи, господин мой Карл, — поклонился Март, шедший пешком, ведя своего огромного коня в поводу.

Он мало сейчас походил на скромного аптекаря из Семи Островов, каким увидел его Карл всего полгода назад. Встреть Карл Марта теперь на Гуртовой тропе впервые, принял бы, пожалуй, за сельского дворянина или за отставного офицера. Впрочем, нет. Такой ошибки он бы не допустил. Наверняка, посмотрел незнакомцу в лицо, и тогда, непременно встретил бы особый взгляд желтовато-карих глаз. Март был другим, он стремительно становился другим с тех пор, как когг капитана Грига унес их от берегов Илима навстречу судьбе. И дело было не только и не столько в одежде, которую носил сейчас Март, и не в тяжелой сабле на его боку, а в том, что и лицо аптекаря изменилось, и изменение это не было следствием усталости или необычного освещения. Здесь было что-то другое, гораздо более сложное и глубокое, связанное, возможно, с резко изменившимися обстоятельствами его жизни. Теперь Март выглядел старше — хотя все еще не на свой истинный возраст — серьезнее, тверже, значительнее. Это был уже совсем другой человек, вот в чем дело. Это был человек, внешность которого пришла в соответствие с его сутью, его происхождением и его миссией.

«Миссия? Возможно, что и так».

Вот только пути Строителей темны и причудливы, как утверждает молва, и что заставило Марта следовать за Карлом, вполне возможно, откроется только в конце пути.

— Доброй ночи, мастер Март, — ответно поклонился Карл. — Рад вас видеть, хотя и не припомню, чтобы приглашал вас быть моим спутником.

— Прошу прощения, господин мой Карл, я и не думал докучать вам своим обществом, но, порой, долг сильнее вежества, — Март был искренен и одновременно тверд.

— Кто еще отправился в путь по моим следам?

— Не знаю, — развел руками Март. — Но я видел в небе двух больших птиц. По-моему это были орлы, однако я не поручусь, что одна из этих птиц не была орланом. Слишком далеко даже для моих глаз.

Карл кивнул, молча, соглашаясь со словами аптекаря, который, впрочем, аптекарем уже быть перестал. Что ж, если не разглядел Март, то и Карл тоже ничего не смог рассмотреть, хотя он-то как раз не сомневался, что, опустись эти птицы ниже, и оказалось бы, что одна из них — кондор, а другая — орлан.

— Садитесь, мастер Март, — сказал он, делая приглашающий жест в сторону костра. — Будем пить чай.

— Спасибо, но с вашего позволения, господин мой Карл, — Март обозначил вежливый поклон. — Сначала я должен позаботиться о своем коне. Он, разумеется, замечательно вынослив, но иногда и ему требуется отдых.

Конь Марта был огромен, и весил, вероятно, как буйвол. Однако лошади этой породы, которых на родине Карла, в Линде, называли першеронами, действительно были не только сильными, но еще и выносливыми, не говоря уже о несвойственной травоядным отваге. Такое сочетание качеств делало их незаменимыми в тяжелой кавалерии, но и в перевозке тяжестей им равных не было тоже.

Пока его неожиданный спутник обихаживал своего бурого конягу, Карл заварил чай, собрал ужин на двоих, и, раскурив трубку, сел у костра. Через несколько минут к нему присоединился и Март, устроившись по другую сторону импровизированного «стола». Некоторое время, они сидели молча. Лишь потрескивали в огне сухие ветки, фыркали и переступали ногами кони, пасущиеся в прореженной серебром луны мгле, долетали издалека еще какие-то невнятные ночные звуки. Ссутулившись по-медвежьи, Март сидел у костра, смотрел на пляшущие языки пламени и, по-видимому, о чем-то думал, хмуря густые кустистые брови. Молчал и Карл, снова — в который уже раз — рассматривая внутренним взором события прошедшего дня, но, неизменно возвращаясь мыслью к той последней встрече, которая произошла здесь, у этого самого костра, меньше часа назад.

«Мышонок».

Визит Леона произвел на него неожиданно сильное впечатление. Годы и трудный опыт жизни, казалось, отучили Карла от того, чтобы «открывать душу» и «давать волю чувствам», но стены его спокойствия, которое со временем начало подозрительно походить на равнодушие, дали трещину еще тогда, когда в его жизнь вошла Дебора. Прошлое ожило, вновь обретя кровь и плоть, и настоящее превратилось из намалеванного на стене пейзажа в живую жизнь, в которой всегда есть место и сладости, и боли. Однако произошедшие изменения Карла не пугали, и отказываться от вновь обретенного «глубокого дыхания» он намерен не был.