Макс Мах - Хозяйка Судьба

«Мышонок»

При мысли о друге, казалось, закипела в жилах кровь, и красный туман встал перед глазами. Таких сильных эмоций Карл не испытывал с тех пор, когда полгода назад увидел на Льняной улице толпу разбуженных среди ночи, испуганных людей и решил… Боги! Тогда, его воображение нарисовало образ мертвой Деборы, и ужас от необратимости свершившегося, разрушил стены уверенного спокойствия, которые Карл возвел вокруг своей души. Холодная ярость затопила его тогда всего целиком, и он был готов залить Сдом кровью и утопить его в этой крови.

Карл сидел перед костром, смотрел на огонь, но видел сейчас залитое мраком холодное ущелье в Мраморных горах, черные камни и черные тела, разбросанные, как попало вдоль узкой тропы, ведущей от перевала к долине Пенистой. Черные камни, черные тела… и черная кровь на камнях. Где-то там умирал сейчас маленький нескладный человечек, которого много лет назад, он, Карл, прозвал Мышонком. Леон никогда на него не обижался, вообще ничто и никогда не омрачало их дружбы.

«Ничто и никогда».

Карл снял камзол, вздернул к плечу широкий рукав белой рубахи, и, вынув из ножен Синистру, резко полоснул кинжалом по своему левому предплечью. Протяжно «закричал» клинок, и басовито откликнулся на его вопль Убивец. Хлынула кровь. Секунду Карл безмятежно смотрел на то, как она заливает его руку и капает на камни, потом встал и, протянув руку к костру, пролил свою кровь в огонь.

«Тебе!» — сказал он мысленно. — «Все, что могу».

Ему показалось, что те же самые слова произнесли вслед за ним — на своем особом языке — меч и кинжал, и огонь в костре вспыхнул ярче, чем прежде, как будто кровь Карла могла гореть, как масло или смола. Еще секунду он стоял над огнем, ощущая кожей жар, источаемый пламенем, и чувствуя одновременно тот ужасный холод, который пьет сейчас последние капли жизни из беспомощного тела его друга. Потом он положил ладонь правой руки на рану и, закрыв глаза, представил, как день за днем, медленно, но неуклонно затягивается, заживая, эта рана. Такие вещи удавались ему не часто, а себе самому он смог таким образом остановить кровь всего лишь дважды за всю свою долгую жизнь. Но сейчас он об этом даже не подумал, он просто сделал то, что подсказала ему интуиция и не ошибся. Когда, через несколько минут, он отнял правую ладонь от левого предплечья, от глубокой раны, которую он сам же себе только что нанес, там остались лишь свежий розовый шрам да засохшая старая кровь.

Сердце успокоилось, и кровь уверенно бежала по жилам. Карл ничего не мог сделать теперь для своего друга Леона и, значит, должен был отложить свою боль в сторону. Бесцельная ярость разрушает душу и не приносит облегчения.

Он опустил рукав, снова надел камзол и прислушался. Ночь была тиха, а те слабые звуки, которые все-таки ловило его чуткое ухо, не таили в себе никакой очевидной опасности. Он втянул носом воздух ночи, но и в нем не нашел ничего настораживающего. Тем не менее, поразмыслив, Карл решил не оставлять своего коня на произвол судьбы. «Играющий с Судьбой, платит дороже», — считали в Загорье. А в Илиме говорили еще более определенно: «Не играй с Судьбой в кости, проиграешь». Вспомнив эту старую поговорку, Карл только усмехнулся. В самом деле, в его случае она звучала весьма двусмысленно. Однако и оседлывать коня, тушить костер, идти сквозь ночь на поиски Марта не хотелось тоже. Впрочем, тихой ночью человеческий голос слышен далеко, а свист и того дальше.

Карл встал, обернулся в ту сторону, где — по его расчетам — должен был находиться аптекарь из Семи Островов, и громко свистнул. Свистел он по-убрски, длинно и протяжно, с усилением звука в конце, то есть, так, как свистят обычно убру, собирая своих в ночной степи. « Я здесь. Жду тебя ». Что-то в этом роде. Повторив свист трижды, он выкрикнул еще и имя Строителя, надеясь, что Март его услышит — если, конечно, находится там, где должен был находиться — и поймет. В том, что аптекарь поймет его призыв правильно, Карл не сомневался, ведь Март был знаком с убрскими обычаями. Лишь бы услышал.

Он постоял еще немного, прислушиваясь к голосам ночи. Затем, достал из кармана камзола кисет и стал неторопливо и тщательно набивать трубку. Запах табака внес приятное разнообразие в палитру ночных запахов, и Карл неожиданно для себя улыбнулся. Он с удивлением обнаружил, что даже такая безделица, как привычный запах, способна улучшить настроение человека, пережившего в течение одного лишь дня несколько отнюдь не простых встреч с теми, с кем уже не предполагал увидеться никогда, а напоследок, узнал о смерти старого друга из его собственных, казалось бы, навсегда закрывшихся уст.