Джоэл Розенберг - Путь к Эвенору

— Она... — Я осекся.

— Не перестала ею заниматься? Ты меня не удивил. Алкоголизм не совсем болезнь, и привыкание к магии считать только болезнью тоже неправильно.

Если я чего и не ждал от Дории, то вот таких рассуждений Она первая забила тревогу, требуя, чтобы Энди не пускали в мастерскую — любыми средствами, разве что не силой.

— Но очень близко к болезни, — сказала она. — Поверьте — ты и все остальные! Всегда существует соблазн, вечная тяга. Девчонкой я была ужасной обжорой! И толстой,

конечно, заговорила она вроде бы о другом, но на самом деле о том же. — Но в конце концов я смогла похудеть, когда стала следить, что, сколько и как я ем. Ровно сколько нужно, и никогда ни капли больше. Если голодать — потом все равно отъедаешься, и все без толку.

Я взял ее руку в свои и поцеловал. Нежно-нежно: с Дорией всегда нужно было обращаться нежно и бережно, и мне это в ней нравилось.

— У тебя и другие проблемы были, — сказал я, — но ты уже далеко от них ушла, девочка.

Дория вздохнула.

— Хотелось бы надеяться. — Ее пальчики пробежали по моему воротнику, потом — по усам. — Пойдем-ка на ужин.

Тяготы жизни правящего класса относятся к тем вещам, которые приучаешься выносить с годами, даже если сам ты относишься к этому классу только косвенно. Все имеет свои теневые стороны. Например, кормежка отличная, но в любой момент тебя могут дернуть по самым различным поводам и припахать к любой работе.

Вот и сейчас — мне пришлось развлекать двух новых деревенских старост, прибывших ко двору на обед. Отличная идея, право слово: пригласить сельчан отобедать с бароном. Я Рад, что подкинул Джейсону эту мысль.

Мы расселись так, как повелевал этикет: Джейсон — во главе стола, Андреа — напротив, Рителен, старший из двух старост, по правую руку от Джейсона; дальше по этой же стороне — Кира, Доранна и Джейни; по другой — Дория, я, Эйя, Брен Адахан и, наконец, Бенен, второй староста. Таким образом, оба старосты оказались на почетных местах: один справа от Джейсона, другой — от Андреа. А Кира могла поболтать с Рителеном, широкогрудым обладателем моржовых усов — все равно, кроме нее и Джейсона, его бы никто толком не услышал.

Садиться так было сущей глупостью. Стол в трапезной зале рассчитан человек на тридцать, и двенадцати едокам за ним слишком просторно.

Лично я предпочел бы сидеть двумя кучками — каждая на своем конце стола. От четырех до шести — самое удобное число собеседников. Добавьте еще хоть одного — и общая беседа разобьется на несколько мелких, причем у собеседников будет ощущение, что они присоединились не к той. (Ко мне это не относится — разговор со мной по определению является самым интересным.)

Или превращается в монолог.

Естественно, сельские старосты читать монологов не стали. Хотя я бы с удовольствием послушал о гнили, одолевшей пшеницу в селении Телерен, или выяснил бы, что они думают об использовании побегов бобов мунго в качестве пищевых добавок.

Но об этом, разумеется, и думать было нечего; за супом — густым, наваристым черепаховым супом, щедро сдобренным молотым перцем и кругляшами моркови, проваренными ровно настолько, чтобы прожевать, и рулетами, горячими, только с плиты хрустящими и исходящими паром — У'Лен, как всегда, на высоте, — Брен завел речь о лошадях.

— ...хитрость в том, чтобы заставить коня не предугадывать наши желания, а мгновенно повиноваться. Любой болван может направить лошадь галопом к изгороди — и оказаться на той стороне, сам того не желая. Конник получше может предугадать, что лошадь собирается сделать. У самого же опытного конь просто ничего не сделает, пока ему не прикажут. Вот помню, однажды...

Эйя и Джейни внимали просто-таки завороженно, да и другие дамы тоже прислушивались.

Все, кроме Андреа. Она прикрыла рот сплетенными пальцами и только делала вид, что слушает.

Мне думается, я понимаю связь между женщинами и лошадьми — но меня это не заботит. Связь эта почти сексуальна — нет, я не имею в виду дурацких шуточек насчет бабы и жеребца. (Хотя все женщины, каких я знал, старались держаться подальше от жеребцов. Как и я сам. Нехолощенный конь мгновенно звереет, стоит ему учуять кобылу в течке или женщину с месячными.)

Понимаете, я ничего не имею против лошадей. За последние двадцать лет я прошагал тысячи миль, а проскакал вдвое больше и не хотел бы, чтобы оно было наоборот. Я предпочитаю машины, а еще больше, когда есть возможность, летать на Эллегоне — но, честное слово, ничего против лошадей я не имею.