Дмитрий Тедеев - Бусый Волк

«Родню…» И кривая усмешка проползла по его губам.

Бусый вскинул голову, заслышав шорох над головой. Краснохвостая белочка собиралась спускаться по сосновому стволу, но что-то её остановило на полпути. Она уставилась на Бусого двумя любопытными бусинками, как будто ожидая чего-то.

Плох тот Бельчонок, у которого не отыщется с собой угощения для родни… Бусый пошарил в поясном кошеле, вытащил три орешка.

И протянул их зверьку на раскрытой ладони, заранее зная, что сейчас должно было произойти… Испуганное, а то и гневное цоканье… мгновенный взлёт к безопасной вершине…

Нет, белочка доверчиво пробежала сверху вниз по стволу, даже коснулась его руки коготками. Но орехов не тронула, махнула хвостом, исчезла.

Бусый выпрямился, уронив наземь орехи.

Он был чужим для них. Чужим в роду Белок.

«Я, может, и венном зря себя называю…»

Бусый сел на корточки и остался сидеть. Что с того, что он был приёмышем. У Белок хватало приёмышей, но лесные белки относились к ним точно так же, как к кровной родне.

«А я? Я чем хуже? Почему я один?..»

Знать бы, что он кому сделал, за какие грехи с ним так обошлась Хозяйка Судеб. Но – обошлась, и дальнейшая жизнь перестала существовать. Бусый слышал, что есть на свете сироты, люди, у которых совсем никого нет, и что эти люди так и живут – одни, умудряясь как-то с горя не помереть.

«Я так жить не смогу. Я не хочу…»

Один…

«И огонь очажный в доме – не мой. И меньшие, кого в люльках качал – не сестрички мне и не братики…»

Чьи-то шаги вторглись в его бессвязные мысли, шаги были знакомые, Бусый не стал оборачиваться. Вот рука осторожно коснулась плеча. Бусый устало поднял глаза.

Рядом стоял Ульгеш. Вот ведь – и леса толком не знает, и что ему, спрашивается, до зарёванного Бусого, пытавшегося убежать от себя? А догнал, и торчит напротив, чёрная рожа, и смотрит огненно-жёлтыми глазищами, словно кто его об этом просил…

– Надо что? – спросил Бусый неласково.

Мономатанец сел под тем же деревом, касаясь его плеча своим, и ничего не ответил.

На Крупце заканчивался ледоход, с верховий плыли редкие льдины. Осока с Бусым и Ульгешем не торопясь шли берёзовой рощей, что тянулась вдоль берега Крупца сразу от деревни Зайцев. Солнце ощутимо пригревало, по северным склонам холмов ещё лежал снег, но на подсохших буграх лезла из земли отважная зелень. Осока смотрела по сторонам, хотела увидеть первый подснежник.

Сегодня втроём они ещё раз побывали на буевище. Ульгеш принёс деду свечку, которую сам справил из белёного и красного воска. Хитрая была свечка, кручёная и о двух фитильках.

– На что так? – спросил Бусый.

– Дедушка Аканума был жрецом Мбо Мбелек. Там, дома, – не очень понятно ответил Ульгеш.

Бусый не стал особо вникать и расспрашивать, отложил на потом.

Льдины плыли мимо, унося с собой чьи-то расплывшиеся следы, трепетал на ветру маленький двойной огонёк… Ульгеш заслонил свечку куском коры, чтобы не гасла. Он сказал:

– Я плохо учился у дедушки… А теперь по ночам и звёзд почти не видать…

Бусый давно заметил, что на реку можно смотреть хоть с утра до вечера – не надоест. Так же, как и следить за огнём. И движущаяся вода, и пляшущие языки пламени – живые, и жизнь эту можно постигать без конца. Колояр, помнится, рассказывал, как Соболь учил его собирать воедино ум и внутреннюю силу, всего лишь наблюдая за течением реки или за пламенем. И не просто собирать, но и множить достигнутое единение, питая его от пламени и воды. Соболь говорил, это умение может сделать воина непобедимым. Бусый ещё попросил Колояра научить и его. Тот смутился и пообещал научить, только чуть попозже, ему, мол, самому эта наука пока ещё не очень даётся, вот немного освоится, тогда уж и Бусого станет учить…

Как недавно всё это было.

Осока тоже наблюдала за льдинами. И тоже наверняка думала о Колояре. Может, и ей он что-то пообещал, чего никогда уже не сможет исполнить?

Втроём они обошли мокрый, с надувшимися почками ракитник и увидели на том берегу Крупца большого медведя, вышедшего к воде.

Медведь пристально смотрел на них жёлтыми глазами, а на спине у него распластался неподвижный, искалеченный человек.

Бусый сам не помнил, как шагнул вперёд, загораживая Осоку. Ульгеш от неожиданности что-то воскликнул на своём языке. А Осока…

– Колояр!..

Смахнув мальчишек с дороги и дико крича, она ринулась по речному откосу и с разбега сиганула в стылую воду. Вынырнула и, расталкивая плывущие льдины, напролом, бешеными саженками поплыла на другой берег. Прямо к тому месту, где стоял медведь со своей страшной ношей.