Маргит Сандему - Лихорадка в крови

— Это не так страшно! — рядом с ней раздался счастливый смех. Это был Доминик.

— Тебе нельзя здесь быть, — пробормотала она.

— Все давно кончилось, Виллему. У нас с тобой есть ребенок.

— Кто он? — с горечью спросила она.

— Чудесный мальчик, — ответила Габриэлла. — Если ты откроешь глаза, ты его увидишь.

Виллему с трудом подняла веки.

Они все собрались здесь. С одной стороны кровати стояли гордые Маттиас и Никлас. С другой, — сияя от счастья, — ее родители. А в ногах кровати — Доминик с маленьким свертком на руках.

Он поднял сверток, чтобы Виллему смогла увидеть сына.

— Он пока очень худенький, — быстро сказала Габриэлла, — но это мы быстро поправим.

Тонюсенькие ручки. Узкое личико, на котором, казалось, были одни глаза, сейчас, правда, крепко закрытые. Черные волосики падали на ушки. Мальчик был очень красив.

— Я видел его глазки, — каким-то незнакомым голосом сказал Доминик. — Они темно-карие, как у наших с тобой матерей. А в остальном он похож на меня. Правда?

Виллему подумала, что сейчас еще рано говорить об этом.

— Красивый, — недоверчиво сказала она. — Но я не понимаю…

— Неделю назад я получила письмо от моего брата Танкреда, — сказала Габриэлла. — Мы не хотели раньше говорить тебе об этом. Лене родила девочку. Совершенно здоровую. И назвала ее Кристиной. Так же, как ты хотела назвать свою.

— И что это означает? — спросила Виллему.

— Это означает, что в этом поколении ни один ребенок не несет на себе печати Людей Льда, — сказал Маттиас. — Вам с Домиником удивительно повезло. Но ради Бога… Помните, больше вам лучше не рожать. Второй раз судьба может не пощадить вас!

Виллему и Доминик переглянулись. Они были счастливы, что у них уже есть здоровенький сын. Этого им было достаточно.

— Но остается еще Тристан, — заметила Виллему.

— Выяснилось, что Тристан перенес серьезную болезнь, — сообщила Габриэлла. — Их домашний доктор сказал, что у него не может быть детей.

— Вот жалость, — вздохнула Виллему. — Наверное, этим и объясняется его странное поведение?

— Видно, он был очень озабочен своей болезнью и боялся сказать о ней.

— Бедный Тристан! Но если ни у кого из нас больше не будет детей, значит ли это, что наше поколение избежало проклятия Людей Льда?

— До сих пор такого еще не случалось. Но, похоже, на этот раз будет именно так, — сказал Маттиас.

— Благодарю тебя, Господи! — прошептал Доминик.

— Виллему, пришел дядя Бранд, — сказала Габриэлла. — Он хочет взглянуть на своего нового родственника, ведь ты знаешь, что Доминик — внук его брата Тарье. Можно ему зайти?

— Да, конечно! — воскликнула Виллему.

Бранд с восторгом разглядывал новое пополнение рода, и снова все гадали, на кого похож мальчик.

— А как вы его назовете? — спросила вдруг Габриэлла.

— Мы хотели дать ему имя, похожее на имя Калеб, но еще не придумали какое, — ответил Доминик.

— Батюшка, простите меня, но я уже знаю, как будут звать моего сына, — вдруг твердо сказала Виллему. — И никто, даже Доминик, не заставит меня переменить решение. У меня есть на это свои причины. Только, к сожалению, это имя имеет мало общего с именем Калеб.

— Как же ты назовешь нашего сына? — спросил Доминик. — Ты ничего не говорила мне об этом.

— Его будут звать Тенгель, — сказала Виллему тоном, не терпящим возражений.

Все растерялись.

— Но?.. — начала было Габриэлла.

— В нашем роду был Тенгель Злой, — сказала Виллему. — И был Тенгель Добрый. Оба они несли на себе проклятие рода. Теперь у нас будет Тенгель Третий. Нам нужен обыкновенный человек по имени Тенгель. Свободный и счастливый!

Все согласились с этим, хотя многое им было неизвестно.

Больше всех радовался Бранд, который знал Тенгеля Доброго и никогда не мог забыть его.

— Я уверен, что мой дед был бы этому рад, — растроганно сказал он. — Правда, дед считал, что никому не следует давать это имя, потому что оно приносит горе, но это неправда! Сам он был очень счастлив в семейной жизни. И сейчас был бы горд, что младенца назвали в его честь.

Виллему была с ним согласна.

— Не одолжишь ли мне моего сына? — с иронией спросила она у Доминика, который не мог на любоваться на шедевр, созданный не без его участия.

— Конечно, конечно, как я сам не догадался! Виллему передали ребенка, и она прикрыла рукой черноволосую головку, словно хотела защитить ее.

Глаза у нее были печальные, ей было страшно.

Неужели никто в его поколении не будет нести на себе проклятие Людей Льда?