Маргит Сандему - Любовь Люцифера

Пауль, до этого слушавший со все нарастающим раздражением, саркастически заметил:

— Ну и болтуны же вы! Ничего вы не знаете, вы только… Ты просто теоретизируешь, Марсель. Ты говоришь о дьяволах и демонах так, словно решаешь арифметическую задачу. Тогда как это относится к сфере чувств или, если угодно, убеждений, веры.

Падающий на его глаза свет делал их совершенно прозрачными, и из-за этого лицо его не казалось уже таким красивым, тем более, что он был раздражен. А Сага думала, что он из тех, кто легко относится к жизни, что бы ни случилось. Теперь же ей казалось, что в нем было… да, что-то демоническое!

— Мой дорогой граф, — ответил Марсель. — Совершенно ясно, что это вопрос веры. Сатана и все остальное — это всего лишь символы. Это предрассудки. Ни один просвещенный человек не станет принимать всерьез веру во все это!

Казалось, что Пауль вдруг стал еще выше. Но это показалось им потому, что в своем гневе он выпрямился и глубоко вздохнул, так что грудная клетка расширилась.

— Ты просто издеваешься, — горячо возразил он. — Тебе прекрасно известно, что без зла не существовало бы и добра. Ты отрицаешь существование Владыки Тьмы и Владыки Света? Ты в самом деле не веришь в их существование? Поверь мне: я разбираюсь в этом лучше.

Разговор принял неприятный оборот. Карета была слишком тесной для религиозных диспутов. Тем не менее, Саге показалось, что Марсель иногда бывал непоследователен, но это могло ей казаться потому, что мозг ее был недостаточно развит, чтобы следовать за ходом его мыслей.

— Я ни в коей мере не хочу отрицать существование Бога или Дьявола, — серьезно и спокойно ответил Марсель. — Они существуют. Но они существуют потому, что люди создали их. В тот момент, как люди перестанут верить в них, они умрут. Что стало, к примеру, с Ваалом или Молохом?

— Они были божествами, — одернул его Пауль. Повернувшись к Марселю, Сага взволнованно произнесла:

— То, что ты говоришь сейчас, однажды сказал Шама Шире.

— Наверняка он был здравомыслящим парнем, — рассмеялся Марсель.

— Он был не парнем… это был дух.

— Пусть даже дух, даже злое божество. Знаешь, Пауль, я так жесток по отношению к отцам церкви потому, что они разрушили библейские картины. Так что теперь мы не знаем наверняка, что было правдой, а что приукрашено. Взять, к примеру, рассказ о земле Ханаана, которую обещал им Господь. В Библии подчеркивается, что там уже жил какой-то народ, насчитывающий много тысяч человек. Сказано и то, что сыны Израиля отрубили большинству из них головы, а остальных выгнали в пустыню. Не думаю, что землю эту им пообещал добрый Бог. Мне кажется, это просто извращение, потому что у людей была не чиста совесть после убийства целого народа. Бог Ветхого завета — страшный Бог. Эта книга написана священниками, желавшими получить власть над людьми. Я же верю в Бога, преисполненного любви.

Сага кивнула, но Пауль не был удовлетворен.

— Хватит об этом, — сказал он. — Ты говоришь о вещах, в которых не разбираешься. Может быть, ты сам видел все это? Я не люблю, когда издеваются над словом Господним.

— Никто над этим не издевается, — сказал Марсель. — Но ты прав, я не был очевидцем тех событий, и моя вина в том, что беседа наша уклонилась в сторону. Как только у меня появляется возможность спорить с интеллигентными людьми, я начинаю пускаться в пространные рассуждения.

Услышав слова «интеллигентные люди», Пауль заметно смягчился. А Марсель добавил:

— Но мы обещали рассказать о своей жизни. Теперь твоя очередь, Пауль. Как ты понимаешь, среди нас ты самая загадочная персона.

С обезоруживающей самоиронией Пауль подтвердил, что ему приятно об этом слышать.

Сага вспомнила о том, что ее мать Анна-Мария говорила о сильных личностях. Она говорила, что у них есть своя отрицательная сторона. Сильная личность нередко доставляет мучения другим, подавляя их своим превосходством. С Паулем было то же самое. Сага была уже готова к тому, чтобы влюбиться в этого несказанно красивого мужчину. Но этого не произошло. Он был слишком… непостижимым, в некотором смысле даже нереальным.

Возможно, какая-то сторона его натуры отталкивала ее — и она проявилась именно теперь. Мать рассказывала ей о таких людях. Паулю не доставляла никакой радости беседа, в которой он сам не занимал ведущего положения, не был главным действующим лицом. Да, человек с его внешностью должен был быть избалован вниманием, так что он скучал, когда Марсель пускался в свои длинные рассуждения, и оживлялся, когда внимание снова переключалось на него, Пауля. Мама Анна-Мария предостерегала свою дочь от общения с такими людьми. С ними трудно жить в браке, говорила ее мать, и Сага могла согласиться с ней.