Елизавета Дворецкая - Как огонь от огня

У каждого поля стоял кто-то из старших. При виде идущей к ним процессии каждый брал заранее приготовленное ведро с водой, где плавало несколько свежих цветов, и с размаху выливал его на додолу. Многие старались плеснуть пошире, чтобы попасть и на девушек; те отпрыгивали, визжали, смеялись, но не забывали петь, призывая на поля благодатные дожди:

Додола, почти не видная под ветвями и венком, похожая на гору живой зелени, шла приплясывая, вертелась и плясала на месте под потоками воды, и брызги с ее травяной одежды разлетались далеко вокруг. Вода обильно текла с нее на тропу, обозначая ее путь неровной мокрой полосой, и довольные хозяева радостно кричали ей вслед, видя сплошную дорогу воды вдоль всего поля – до следующего, где уже ждало ее новое ведро. Девушки пели, и сама она непрерывно пела какую-то песню без слов: с переливами голоса, со свистом и даже подвыванием, похожим на гул ветра. Так и казалось, что сами небесные вихри идут вместе с ней по полям, волоча за собой целые стада тучных дождевых облаков.

Так обошли все поля и луга Лютичей; девушки, тоже промокшие, уже охрипли от пения и смеха, и только додола оставалась такой же свежей и бодрой, все так же приплясывала и вертелась, и вода лилась, лилась с ее зеленой одежды, с ее белых рук и ног, которые такими жадными взглядами обшаривали мужчины и парни.

Вот поля Лютичей кончились, пошли угодья Куделичей, где тоже водили свою додолу и пятна мокрой земли показывали места, где ее обливали. Но, хотя на лютическую додолу никто больше не лил воды, светлые потоки все так же струились с нее, а она все так же самозабвенно вертелась и приплясывала. У девушек кружилась голова от взгляда на нее, а она даже не замечала их, не видела, куда они идут, а все танцевала, словно это было ее естественное состояние, щедро разбрызгивая вокруг себя воду и не задумываясь, где чьи поля.

А Благуша, самая молоденькая из лютических девушек, остановилась позади всех и с недоумением смотрела в пыль на тропинке. По мокрой земле были разбросаны какие-то блестящие белые зерна. Благуша подумала было, что это град, и даже удивленно подняла голову к небу: откуда? Она хотела поднять одно зернышко, но тут ее окликнули, и она побежала догонять сестер.

Обойдя поля, все снова собрались у Ладиной горы, и отсюда жители всех трех огнищ отправились в рощу. Впереди шли три додолы со своим сопровождением, и лютические девушки с законной гордостью оглядывались на чужих: две другие додолы уже едва держались на ногах, устав бродить по полям в мокрой зелени и непрерывно вертеться, и только их лютическая додола была так же свежа и прекрасна, и ее зеленые одеяния за жаркий день ничуть не увяли и не поблекли.

Старухи-матери родов на опушке громко попросили у Лады, Лели и росениц разрешения привести с собой сыновей и братьев, чтобы и на них упала часть благословения, и это был единственный день в году, когда мужчинам можно было сюда входить. Среди одетых в белые вышитые рубашки неревинских парней издалека выделялся Искрен: на нем была красная рубаха, потому что на поединках Медвежьего велика-дня он заслужил право быть сегодня Грозовым Соколом, то есть представлять самого Перуна. На его широком поясе золотой нитью были вышиты узоры со священными Перуновыми знаками: весь год этот пояс хранился в Ладином святилище, и только по великим дням его доставали и вручали тому, кто заслужил право представлять божество в заклинательных обрядах. От торжества и волнения, счастливый и немного даже придавленный выпавшей ему честью, Искрен был бледен, но так красив, что у всех смотревших на него захватывало дух.

По единственной тропе, которую они с Будилой напрасно искали неделю назад, осторожно ступая, чтобы не мять понапрасну траву и не повредить брачные одеяния богини, все множество людей пришло к Вилиному Оку.

– Он побежит за тобой, а ты беги вокруг озера по солнцу, и так три раза, – учила Гостейку по дороге Зорница, тихо, чтобы чужие не услышали и не поняли, что их новая додола не знает того, что знают даже дети. – Сначала поймать себя не давай, пока три раза озеро не обежите, а потом пусть догонит. Он тебе перстень наденет, поцелует, и вас опять водой обольют, и все.

– Что – все?